Лувель во все глаза смотрел на Деверилла и наконец покачал головой.
– Невероятно.
– И что же представляется тебе невероятным?
– Ты, заявившийся ко мне домой без оружия.
– А с чего ты решил, что я пришел без оружия? – Небрежно распахнув полы куртки, Деверилл вытащил из-за пояса пистолет и с преувеличенным вниманием осмотрел дуло и курок. Было вполне очевидно, что и он в ответ бросает вызов своему визави.
И вдруг, неожиданно улыбнувшись, Деверилл указательным пальцем отвел в сторону острие рапиры и легонько хлопнул Лувеля по плечу, заговорив обезоруживающим тоном:
– Я скучал по тебе, горячая ты голова.
Лувель, словно не веря своим ушам, коротко и хрипло рассмеялся:
– Не могу сказать того же о тебе. Ты всегда был слишком безрассудным, чтобы быть благополучным.
– Но я отнюдь не дурак. Было время, я полагал таковым тебя. Ты повел себя как идиот, обвинив меня в том, что я-де опорочил твою честь, и вызвав меня на дуэль. Я тогда уже говорил тебе, что твоя возлюбленная меня не интересует. Но ты мне не поверил и едва не прикончил меня.
– Ха! Это ведь ты наградил меня вот этим шрамом, – хрипло возразил Лувель, потирая щеку.
– Я всего лишь действовал в целях самозащиты. – Деверилл устремил многозначительный взгляд на рапиру. – Я пришел сюда не для того, чтобы разыграть второй акт нашей дуэли.
– Тогда зачем ты сюда явился?
– Чтобы нанести тебе визит вежливости. У меня есть дела в этих краях, а судя по тому, что я слышал, ты контролируешь большую часть здешних предприятий.
Лувель подозрительно прищурился:
– И что это за дела?
– Я готов с радостью обсудить их с тобой, но только после того, как мы с тобой перестанем враждовать. Ну что, согласен на ничью?
– Согласен.
По-прежнему хмурясь, Лувель все же опустил оружие и отступил назад. Блондинка с облегчением вздохнула, как, впрочем, и Кейт.
– Позволь мне сделать необходимые представления, – сказал Деверилл. – Это – мисс Катарина Уайлд. Я подрядился найти для нее место кораблекрушения. Примерно четырнадцать лет назад ее родители и дядя с тетей находились на борту корабля, когда он затонул неподалеку.
Лувель пристально разглядывал Кейт.
– А она что, немая? Или не может говорить сама за себя?
Кейт, которая отнюдь не страдала немотой и косноязычием, ответила вместо Деверилла:
– И может, и говорит, месье Лувель. – Сказано это было любезным тоном и сопровождалось кроткой улыбкой, чтобы скрыть иронию и язвительность, прозвучавшую в ее словах. Кейт подозревала, что Лувелю не понравится, если вызов ему бросит женщина. – Простите меня за то, что я едва не лишилась чувств. Я не привыкла к тому, чтобы меня привечали в столь насильственной манере или угрожали смертельно опасным клинком шпаги.
Подметив веселые искорки в глазах Деверилла при упоминании своего едва не случившегося обморока, Кейт быстро продолжала:
– Мистер Деверилл рассказывал мне, что вы – настоящий джентльмен, месье, и что вы были когда-то друзьями и товарищами по оружию. Я очень надеюсь, что вы не станете поминать прошлое и не останетесь врагами.
– Даже несмотря на то, что он хотел убить меня? – вспылил Лувель.
– Если бы он действительно хотел убить вас, то, боюсь, добился бы желаемого, – отозвалась Кейт с еще одной обаятельной улыбкой.
Лувель в упор разглядывал ее, но уже через несколько мгновений решил сменить гнев на милость.
– C’est vrai. Чистая правда. Он позволил мне выпустить пар, не вырезав при этом у меня печень. Но поведал ли он вам о том, что наградил меня этим вот шрамом?
– Шрамом, который, вне всякого сомнения, придает вам загадочности и очарования в глазах дам.
Лувель по-прежнему воинственно выпячивал челюсть, но Кейт уже видела, что сопротивление его ослабевает. Очередным признаком того, что ей удалось поумерить его гнев, стала сдержанная улыбка, заигравшая у него на губах. Лувель покачал головой, и во взгляде, устремленном на нее, проскользнуло нечто вроде уважения, когда он разразился хриплым хохотом.
Она не поверила этому вкрадчивому смеху и не польстилась на то, как пират с вожделением поглядывал на нее, буравя задумчивым взглядом своих темных глаз с головы до пят.
Что, кстати, заметила и его блондинка, судя по выражению ее лица.
Кейт сообразила, что выставила себя мишенью для Лувеля. Хотя это было гораздо лучше, чем если бы он набросился на Деверилла в отместку за воображаемое оскорбление, нанесенное много лет тому назад, тем не менее она не желала с первых же минут знакомства наживать врага в лице светловолосой женщины.
Подойдя вплотную к Девериллу, Кейт взяла его под руку.
– Дорогой, – проворковала она, – мы должны просить месье Лувеля помочь нам. Я уверена, что он может оказать нам неоценимую помощь.
– Пожалуй, – согласился Деверилл, жестом собственника накрыв ее ладонь, и обратился к Лувелю: – Я хочу нанять корабль и команду для поисков останков кораблекрушения, и ты – самая подходящая кандидатура, чтобы возглавить операцию.
Во взгляде Лувеля появился холодный расчет:
– С какой стати я должен помогать вам?
– Потому что это крайне выгодное предложение. Пятьдесят гиней в качестве задатка, вчетверо больше – если место кораблекрушения будет найдено, а обломки подняты на поверхность в течение следующих двух недель.
Пират задумчиво потер подбородок, после чего кивнул:
– Я готов рассмотреть ваше предложение. Не хотите ли присоединиться к нам за выпивкой, чтобы обсудить детали?
***
Красотка, которую звали мадемуазель Габриэлла Дюпре, настороженно приветствовала их, после чего удалилась, чтобы принести еще вина. Прежде чем начать торговаться, Лувель пожелал узнать все, что было известно о гибели корабля.
Деверилл рассказал ему о взрыве и пожаре, о том, как «Зефир» повернул к берегу близ Сен-Жоржа, перед тем как затонуть. В свою очередь пират вполне резонно указал им на трудности, с которыми они столкнутся, начиная поиски спустя столько лет. Кроме того, тамошние глубины непременно повлияют на успех операции, ограничивая свет для поисков и воздух для дыхания. Поднять же обломки на поверхность может стать вообще невыполнимой задачей, если давление окажется больше, чем может выдержать ныряльщик.
– Однако остов судна может лежать и на мелководье, – сказал Деверилл. – Насколько мне известно, глубины в устье дельты составляют от трех до шести морских саженей – что вполне приемлемо для опытного ныряльщика.
Морская сажень равнялась шести футам, и Кейт подсчитала, что максимальная глубина составит тридцать шесть футов. Лувель согласился, что такая глубина подходит для погружения.
