— Не боишься?
— С тех пор прошло полсотни лет и пять крупных землетрясений. Если простоит еще столько же, мне этого хватит. Детишкам я этот бизнес все равно не завещаю.
Лейст не стал развивать тему детишек — он избегал разговоров о семье всеми способами. Теперь же, когда в двух шагах от него шла Елари, он и вовсе не хотел обнажать свои раны. Хирт замыкал шествие и был непривычно молчалив. Лейст несколько раз оглянулся на него, ощущая смутное беспокойство. Наконец, путь закончился. Эллас остановился, с гордостью демонстрируя столик, накрытый посреди огромного зала ожидания.
— Неплохо устроился, — сказал Лейст, не зная, говорит ли серьезно или иронизирует. Из зала было убрано абсолютно все, кроме стойки регистрации.
— Люблю простор, — пожал плечами Эллас. — Рассаживайтесь, чувствуйте себя как дома.
За столом напряжение немного спало. Во многом причиной послужила бутылка вина, принесенная Элласом.
— Сан позволяет вам пить, святой отец? — осведомился он у Хирта.
— Вы же меня узнали, — откликнулся тот. — Мой сан позволяет мне все. В разумных пределах.
Эллас кивнул, проигнорировав некоторую грубость высказывания, и повернулся к Елари.
— Дама?
— Да, пожалуйста. Немножко, — кивнула девушка.
— Мне один бокал, — сказал Лейст.
— Ого. Кто-то ушел в завязку, — усмехнулся Эллас. — Да ладно, ладно, один так один. Я, честно говоря, не намерен устраивать пьянку. Это так, для аппетита. Тут у нас, вообще-то, ночь.
— По ночам не часто ремонтируются? — спросил Хирт.
Эллас посмотрел на него, как на умственно отсталого.
— У меня серьезная контора, — сказал он. — Часы работы, все такое. Уж извини, но ваш так называемый прилет — огромное исключение из правил.
— А где же работники? — Хирт оглянулся, будто надеясь увидеть за спиной роту механиков с разводными ключами в руках.
— Ночь, ваше преосвященство. Ночь! — Эллас помахал руками у него перед лицом. — Ночью работники делают детей со своими женами, в своих домах.
— Давайте выпьем, — предложил Лейст. — За встречу.
Когда стаканы ударились о стол, Эллас вытер губы салфеткой и окинул взглядом налегающих на еду гостей. Он дал им несколько минут, чтобы утолить первый голод, а потом заговорил:
— Итак, мой старый друг прилетает среди ночи на краденом полицейском корабле. На нем гинопосская форма, с ним двое узоргов: девушка и священник. Что я должен думать, дружище? Ах да, я забыл упомянуть твое лицо. Над ним потрудились знатные мастера своего дела. В своем роде это — шедевр. Наверное, придется вызвать врача, чтобы наложить пару-тройку тысяч швов…
— Не нужно врача, — сказала Елари. — Я смогу.
Лейст даже не заметил этих ее слов — он, со смешанным чувством удивления и отвращения, смотрел на свою форму. Его одежда осталась на гинопосском корабле, в суматохе он и думать о ней забыл.
— Твою мать, — шепнул Лейст.
— Еще бокальчик? — предложил Эллас.
— Пожалуй… Черт, теперь уже точно без шансов. Нам нужно лететь отсюда, Эллас. Как можно скорее. Можешь помочь?
Эллас покачал головой.
— В первую очередь вам нужно поесть и выспаться. Позволь девушке разобраться с твоими ранами. Отдохни. Раз уж разбудил меня среди ночи, так прояви уважение к моему гостеприимству.
Усилием воли Лейст заставил себя расслабиться. Выпил еще немного вина, и почувствовал, как по телу разливается тепло.
— Итак, — заговорил Эллас. — Прежде чем все начнут отключаться, я бы хотел услышать краткое содержание предыдущих событий.
Глава 30
После ужина Эллас показал гостям их комнаты. Елари сразу же зашла к Лейсту, заставила его сесть в кресло и занялась его ранами.
— Насколько все плохо? — спросил Лейст внезапно охрипшим голосом.
Лицо Елари было сосредоточенным, она обрабатывала раны антисептиком.
— Терпимо, — сказала она. — Если не будешь дергаться, даже шрамов не останется. Тебе… Разве не больно?
— Что?
— Я сейчас попала прямо в рану. Прости.
Лейст усмехнулся, поняв причину ее смущения.
— Это даже рядом с болью не стояло, — сказал он. — Мои понятия о боли существенно расширились уже на первом году службы.
Рука девушки на миг замерла, но потом вновь начала протирать лицо. Лейст прикрыл глаза, когда пахнущая спиртом вата приблизилась к ним.
— Почему ты решил пойти в десант? — спросила Елари.
Лейст долго молчал, не зная, что сказать. Простой вопрос, на который так сложно найти ответ. Он ведь знал тогда, какая это страшная мясорубка — космический десант. Элитные войска, сохранившиеся со времен Великой Экспансии. Бойцы, готовые ко всему, что хотя бы гипотетически может существовать во Вселенной. На первом же занятии инструктор сказал: «За каждую ошибку я буду наказывать вас страшной болью. И вы будете мне благодарны за это. Потому что когда вы пойдете в реальный бой, то за каждую ошибку вас будут карать смертью». Тогда еще можно было уйти, однако Лейст стиснул зубы и шагнул вперед, в страну чудес. Иначе как чудом нельзя было это назвать: вчерашний стеснительный мальчишка, который избегал любых конфликтов, без промаха стрелял по движущимся мишеням, в одиночку противостоял полусотне противников, управлял тяжелыми боевыми кораблями. Нет, это не давалось ему легко. Каждому успеху предшествовала настоящая агония. Каждый успех пробуждал в душе лишь одно чувство: дикую радость отсутствия боли.
— Боль, — сказал наконец Лейст.
— Что?
Он не видел лица Елари, но готов был поклясться, что она смотрит на него, и из ее зеленых глаз текут слезы.
— Я пошел туда, чтобы найти боль.
— Зачем? — шепнула она и добавила, чуть слышно: — Дурак…
— Потому что был слишком труслив, чтобы последовать за отцом.
Он открыл глаза. Елари держала в руке лазерный сшиватель, а ее щеки были сухими.
— Сейчас не шевелись, хорошо?
Лейст кивнул и уставился в потолок, позволяя ей делать свое дело.
— А как насчет тебя? — спросил он.
— Что насчет меня?
«Почему ты тогда ушла?» — хотел спросить Лейст, и не мог. Вздохнув, он спросил о другом:
— Что ты собираешься делать теперь?
— Хороший вопрос, — откликнулась Елари, сосредоточенно стягивая края ран на лице Лейста. — Я пыталась попасть на «Ковчег», когда Ирцарио захватил меня.
— Ирцарио — это тот, который отправился в город?
— Да, он самый. Тот, с которым ты дрался, это Фенир.
— Ясно. Ну и?
