Анатолий Петрович вздернул подбородок и презрительно прищурился.
– Господа! Ваш компьютерщик сказал, что моя жена случайно отправила сыну сообщение, которое пришло Соне от якобы Смирнова.
– Верно, – подтвердил Кузя, – это могло произойти.
– Но вы-то как его получили? – прошипел хозяин. – Хотя ответ очевиден. Вам его передал Роберт! Интересно, с какой целью?
– Ах ты подлец, – взвилась Полина, – получил случайно не предназначенные для тебя сведения и отдал их детективам? Да зачем?
Александр Михайлович повернулся к парню.
– Вы хотели, чтобы мы вытащили вас сухим из моря подозрений в убийстве Орлова. Успокойтесь, сегодня закончились все экспертизы. Это не суицид, но и не убийство. Орлов находился под воздействием наркотиков. Патологоанатом уверен, что парень употреблял спайс. Он шел мимо стройки, курил, у Орлова начались галлюцинации. Под их воздействием он поднялся на этаж, вошел в квартиру, стал биться лбом в стекло, а раму установили кое-как. Она упала вместе с парнем. Он сам виноват.
– Спайсы ужасная вещь, – поморщился Сеня, – людям от них всякая чертовщина мерещится.
Кузя закрыл ноутбук.
– Разрешите у вас в туалет сходить?
– Да, конечно, сейчас покажу, – услужливо пообещал Роберт.
Глава 39
Попрощавшись с хозяевами, мы сели в машины. Автомобиль Кузи был первым, он поехал вперед и вдруг, вместо того чтобы двигаться в сторону шоссе, резко повернул налево и остановился с тыльной стороны забора, ограждавшего участок Банкиных. Я тоже притормозила. Кузя высунулся из своей машины и замахал руками, стало понятно: он зовет нас.
– Зачем ты притормозил? – спросил Сеня.
Кузя показал пальцем на забор.
– Вот эти доски раздвигаются. Прямо у изгороди стоит домик. Родители уходят туда, когда хотят поговорить, чтобы их никто не слышал. Но если встать у стены с окном, занавешенным рулонкой, то можно услышать каждое слово.
– Как ты это узнал? – спросил Дегтярев у Кузи, а тот вытащил из своей машины какую-то коробку, в ней мигали огоньки.
– У Банкиных есть домработница Раечка. Я с ней в «Одноклассниках» подружился, мы в переписке состоим. Она нашептала мне про домик. Слышимость на улице прекрасная, потому что Полина не может находиться в комнате, если там все окна закрыты. Она всегда открывает форточку. В любое время года, зимой, летом. Ни Роберт, ни Лидия, ни Софья понятия не имеют, что, встав у задней стены, можно узнать все секреты родителей. А Раечка случайно это выяснила и теперь греет уши. Просто так, из элементарного любопытства. У меня остались вопросы к парочке Банкиных, но честного ответа от них не дождаться.
Послышался скрип.
– О! Окно открыли, – шепнул Кузя, – садитесь в мой джип, я настроил ноутбук, услышим все, а я сейчас вернусь, только кое-что приспособлю.
Кузя раздвинул деревяшки и исчез на участке Банкиных. Мы все залезли в его машину. Через пару секунд наш повелитель «мышки» и клавиатуры сел за руль и нажал на одну из клавиш ноутбука.
– Не ожидал такое о тебе узнать, – прозвучал голос Анатолия Петровича.
– Милый, я не стучала, – воскликнула Полина.
– Хорош брехать!
– Мент врет!
– Какой смысл ему врать?
– Решил на меня стрелки перевести.
– Сама-то в свои слова веришь? Мне все понятно!
– Что?
– Напомнить?
– Ты о чем?
– Не прикидывайся.
– Дорогой, пожалуйста, я ни в чем не виновата. Нас хотят поссорить.
– Кто?
– Ну… Смирнов.
– Нет. Андрей решил тебе отомстить. Сволочь, конечно, на ребенке отыграться вздумал.
– Он всегда был дерьмом! Завистливая гадина!
– Заткнись! Я говорить буду. Что ты мне рассказывала про Крохиных?
– Ну…
– Не мямли! Отвечай четко.
– Что они очень богаты, – зачастила Полина, – хранят в потайном месте сумки-рюкзаки, набитые валютой и ювелирными изделиями. Добра на несколько жизней хватит. Тратят мало, боятся, что окружающие поймут – многодетные слишком хорошо живут. Поэтому нас кормили сытно, но дешево, кашами. Одевали в простую одежду. Комнаты в коммуналках одиноких стариков для нас они не покупали. Пенсионеры нас прописывали бесплатно за уход. Боялись умереть в одиночестве, не хотели быть похороненными в общей могиле. А кому им жилье-то оставить?
– И что ты мне тогда предложила?
Ответа не последовало.
– Из этого разговора явствует, что Анатолий и Полина познакомились намного раньше, чем мы думали, – пробормотала я.
– Похоже на то, – согласился Дегтярев.
– Давай, не стесняйся, – велел Анатолий, – тут все свои.
– Зачем тебе это повторять? – прошептала Полина.
– Потому что я так велю, – прозвучало в ответ. – Я! А со мной, хозяином, не спорят!
– У них было много денег, – заговорила Полина, – очень. Я знала, где Крохины накопления нычут. В подвале была кладовка, там сумки стояли. Надо было приехать к ним в гости, я тебя представила как жениха, ну, типа мы хотим пожениться, вот принесли пирожные к чаю. Они сладкое любили. Детей у них тогда четверо осталось. Все мерзкие крысята. В эклеры вкололи снотворное, ты сказал, что оно у тебя есть. Подождем, пока они заснут, заберем все, и ходу. У тебя «Москвич», увезем все без проблем. Мой план был такой. А ты решил взрыв устроить! Сказал: «Они проснутся, поймут, что нычка пустая, и плохо нам придется».
– Не скажи ты тогда про деньги, я бы на газовой трубе гайку не отвинтил!
– Ой, а ты прямо ни в чем не виноват! Вместе все сделали! Сообща! Потом перестройка началась. Мы купили квартиры в одном доме на первом этаже. Ты первый, я потом, и мы вроде как познакомились, поженились, приобрели участок в деревне, туда и перебрались. Знаешь, я тобой горжусь.
– Да ну?
– Конечно. Документы у тебя поддельные, на психолога ты никогда не учился. Но ходил в библиотеку, сам знаниями овладел, преподавателем стал.
– В заштатном вузе!
– Все равно круто!
– Не заговаривай мне зубы, – оборвал ее муж. – Вспоминаю, как приехали мы с сумками в мою деревню. И я тебе показал, где хранится все, что я имею. Ты чуть в обморок не упала.
– Конечно, – подтвердила Полина, – я понятия не имела, что мой любимый настолько богат.
– И вскоре после того как я тебе все, что от Борзова в наследство получил, продемонстрировал, ты сдала всех ребят милиции, – перебил ее Анатолий Петрович, – напрашивается единственный вывод. Моя любовница увидела погреб и сообразила: если меня посадят – это все плюс добро Крохиных будет принадлежать ей одной.
