— Кто-нибудь может сказать точно, во сколько Брезгин ушел на своей лодке?
— Жена его, Агния Львовна.
— Они ушли порознь.
— Ах да! — Степан усмехнулся. — Борисыч с девчонками зажигал, а ей не понравилось.
— Кто еще мог увидеть?
— Лодку-то? — Третьяков озадаченно почесал затылок и стал чертить пальцем на столе: — Мы сидели здесь, танцевали здесь, а пирс был там. В темноте, когда все пьяные и орет музыка… Ну что там услышишь?
— Значит, веселились не у самого пирса, а чуть в стороне? — догадалась Анна.
— Метрах в ста, а то и поболе, — кивнул Третьяков и спросил: — Ну что? Нашли вы того урода?
Невесело усмехнувшись, она сказала:
— Нет.
— Когда найдете, убью.
— Послушайте, Степан… С чего вы взяли, что Каратанова не утопилась, а умерла другой смертью? Только, пожалуйста, не отпирайтесь. Я слышала ваш разговор с женой.
— Не могла она утопиться. Мы с ней любили друг друга.
Глава 24
Мордобой
Рассказ Третьякова о лодке Брезгина внушил Анне надежду. Ей казалось, что она на пороге разгадки гибели Каратановой. Перебирая в уме возможные, но не отработанные каналы расследования, Анна поняла, что их только два: визит в психдиспансер к Линчевской и звонок Легкоступову.
Анна решила начать со второго и позвонила.
— Геннадий Федорович? Легкоступов? Здравствуйте. Меня зовут Анна Сергеевна Стерхова. Я старший уполномоченный по особо важным делам.
— Здравствуйте. Чем обязан? — Приветливый сначала голос Легкоступова сделался суше. — Откуда звоните?
— Из Придивного. Помните такой городок?
— Помню.
— Догадываетесь, зачем я вам звоню?
— Нет, не догадываюсь.
— Я занимаюсь делом об исчезновении Катерины Каратановой.
— Как? Опять?!
— Вам не о чем волноваться. Вы, как и прежде, вне подозрений.
— Надеюсь.
С этого момента Легкоступов как будто выдохнул, и разговор пошел легче.
Анна продолжила:
— У меня перед глазами протокол вашего допроса. По счастью, он сохранился. Из него следует, что после ссоры с Третьяковым вы вместе с гражданкой Ивлевой покинули вечеринку.
— Третьяков это тот мальчишка, дружок Катерины? — уточнил Легкоступов. — Простите. Я перезабыл все фамилии. Что касается гражданки Ивлевой, ее помню. Она была экс-королевой красоты, вручала корону Каратановой. Что конкретно вас интересует?
— Видели той ночью лодку у пирса?
— Видел. Лодка учителя по имени Аполлон. Редкое имя, потому и запомнил.
— Когда он уплыл на этой лодке, вы, конечно же, не видели…
— Почему? — удивился Легкоступов.
— В протоколе написано, что вы ушли в начале второго.
— Так и было. Только мы не ушли, а отошли подальше от компании.
— Что это значит?
— Мы с этой гражданкой… Как там ее?
— Ивлева.
— Мы с гражданкой Ивлевой, так сказать, уединились, но остались там же, на пляже.
— Далеко?
— Что?
— Далеко отошли от пирса?
— Метров на тридцать. От места, где была вечеринка, подальше.
— Выходит, вы могли видеть, как уплывал Брезгин?
— Брезгин это и есть Аполлон?
— Да, это он.
— Читайте протокол, там все это есть, — раздраженно проговорил Легкоступов.
— Подождите… — Анна пробежала глазами по тексту и категорически заключила: — Об этом здесь ничего нет.
— Издеваетесь? — В вопросе Легкоступова послышалось напряжение.
— Да, нет же… Нет.
— Тогда я не понимаю. Я все рассказал следователю. Во многом из-за этого меня отпустили.
— Ну, предположим…
Он прикрикнул:
— Не предположим, а факт!
— Теперь, если не сложно, мне расскажите.
— Вы точно издеваетесь, — он устало вздохнул. — Ну, хорошо. Слушайте. После того как там, на пляже, мы с гражданкой Ивлевой вступили в интимную связь, она отошла по малой нужде, а я остался на берегу. Оттуда я отчетливо видел этого Аполлона и двух девушек. Одной из них была Каратанова, вторая — девчонка помладше.
— Во сколько это было?
— К тому времени мы с гражданкой Ивлевой вступили в интимную связь около трех раз.
— Эти подробности меня не интересуют.
— Я к тому, что было уже два часа ночи.
— Что было дальше с теми двумя девушками?
— Девчонки забрались в лодку к Аполлону, и он их увез.
— Это все?
— Потом вернулась гражданка Ивлева, и мы отправились к ней домой.
Немного помолчав, Анна уточнила:
— Вы уверены?
— В чем?
— Что в лодку к Брезгину села именно Каратанова.
— Да, что же я, малахольный? Высокая, худая, на каблучищах, в джинсовой куртке. Этот Аполлон подсвечивал фонариком, и я хорошо ее разглядел.
— А та, вторая? Ее разглядели?
— Та вторая была помоложе, совсем девчонка. Чем-то похожа на Каратанову, может, ее сестра. Она весь вечер от Катерины не отставала.
— Как она была одета?
— Светлое платьице… Открытые руки. Я еще подумал, что в лодке она замерзнет.
— Значит, говорите, показания были зафиксированы в протоколе допроса?
— Были. Точно были. Перед тем, как подписать, я его прочитал.
— Куда же они делись?
— Сами разбирайтесь. Знаете, как бывает? Кто-то заплатил, и протокол уничтожили.
— Протокол лежит передо мной, — напомнила Анна.
— Тот ли?.. — спросил Легкоступов и, немного помолчав, мрачно закончил: — Не удивлюсь, если подпись в нем не моя. Теперь очень извиняюсь, но мне нужно идти.
Казалось, Анна получила то, что искала. Но, как известно, в жизни не бывает все слишком гладко. Жизнь постоянно подкидывает новые загадки и ставит препятствия. Теперь стало ясно: Брезгин причастен к исчезновению Каратановой. Но куда делся подлинный протокол допроса? Кто его подменил? И главное: знал ли о подмене следователь Куприянов?
Она позвонила Клейменову и услышала его телефон за своей дверью. Открыв ее, увидела Николая.
— Проходите. Надо поговорить.
— Мне тоже, — сказал Клейменов и прошел в комнату. — Я только что вернулся с обыска.
