– Если мой желудок решится плюнуть, он сделает это и без твоего разрешения, – проворчал Виридовикс, но не по-видессиански, а по-латыни.
– Ну, а сейчас что мы будем делать? – спросил Марк у Нейпоса, махнув в сторону патрульных галер, широкие паруса которых шевелились на ветру. – Можешь ли ты сделать так, что мы будем невидимы, как казды во время великой битвы?
Он обливался холодным потом всякий раз, когда вспоминал об этом, хотя видессианские жрецы-маги быстро уничтожили заклятие и казды снова стали видимыми.
– Нет, нет. – Голос жреца был одновременно усталым и нетерпеливым. – Это заклинание годится в тех случаях, когда враг не располагает защитной магией, но если противник – маг, то применить его – все равно что развести на борту корабля костер.
Голова капитана дернулась: он не хотел слушать никаких разговоров о кострах на корабле.
– Кроме того, заклинание невидимости слишком легко разрушить, – продолжал Нейпос. – Если это случится с нами в море, бойня будет ужасной. Мы прибегнем к более хитроумной уловке, придуманной одним из жрецов Академии в прошлом году. Мы не станем невидимками, напротив, будем на виду у галер во время всего похода.
– Ну и где же тут магия? – спросил Гай Филипп. – Если нас обнаружат, то результат будет таким же, как если бы мы решили добраться до города вплавь, только возни больше.
– Терпение, прошу вас, – поморщился Нейпос. – Дайте мне договорить. Хотя мы и будем у них на виду, враг нас не увидит. В этом и заключается вся хитрость – их глаза будут смотреть как бы мимо нас.
– Я понимаю, – с одобрением сказал старший центурион. – Это вроде охоты на куропаток, когда охотник проходит мимо, не замечая птиц, потому что их оперение сливается с цветом кустов и деревьев.
– Что-то вроде этого, – кивнул Нейпос. – Хотя тут все гораздо сложнее, мы ведь не будем просто сливаться с океаном. Нужно обмануть не только зрение, но и слух, так что магия не будет простым камуфляжем. Это дело более хитрое, чем создание обычной невидимости. Такую магию почти невозможно распознать, если только противник заранее не извещен о том, что она существует и что мы ее используем.
– Сигнал подан, – сказал капитан.
Флагман, на котором находился Туризин Гаврас, старое, но крепкое судно контрабандистов, по величине не уступающее кораблям Ортайяса, подняло небесно-голубой стяг Императора Видессоса. Свежий северо-западный ветер подул с берега, расправил флаг, к на нем засияло золотое солнце Фоса.
Матрос отвязал причальные канаты и прыгнул на борт. По команде капитана матросы распустили большой квадратный парус. Он был старый, обвисший, со множеством заплат, но хорошо держал ветер. Покачиваясь на волнах, судно медленно вошло в пролив.
Скаурус и его друзья пригнулись за фальшбортом, чтобы не мешать матросам и в то же время видеть все, что происходит впереди. Западная часть пролива была полна кораблей, как грязная собака – блох, но ни на одной из галер не обратили внимания на двигающийся флот Туризина. Во всяком случае, пока магия Нейпоса действовала.
– Что ты будешь делать, если твое заклятие потеряет силу на середине пути? – спросил Марк у жреца.
– Молиться, потому что в таком случае мы погибнем, – коротко ответил Нейпос, но увидев, что Марк задал вопрос серьезно, добавил: – Я сделал все, что в моих силах. Это сложная магия и разрушить ее нелегко.
Как обычно, Виридовикс страдал от качки с того момента, как баркас пустился в плавание. Костяшки его пальцев побелели от напряжения, когда он вцепился в канат и перегнулся за борт. Гай Филипп, который не мучился от морской болезни, обратился к Нейпосу:
– Ответь мне, жрец, может ли твоя магия сделать так, чтобы до врагов не долетали звуки рвоты?
На твердой земле подобная шутка моментально вызвала бы ссору с кельтом, но сейчас Виридовикс только застонал и сжал канат еще сильнее. Затем он внезапно выпрямился – удивление победило даже морскую болезнь.
– Что это такое? – воскликнул кельт, указывая на волны.
Все стоящие рядом посмотрели вниз, но не увидели ничего, кроме зелено-голубой воды и белой пены:
– А вот еще одна, – сказал Виридовикс.
Недалеко от корабля в воздух поднялась серебристая рыбка и пролетела метров двадцать.
– Я ничего не понимаю! Хорошее это предзнаменование или плохое?
– Летающие рыбы? – сказал Горгидас удивленно.
Для греков и римлян – детей теплого Средиземного моря – маленькие крылатые существа были чем-то обыденным, но на родине кельта ничего подобного не видели и не слышали, и он не поверил заявлению своих друзей, что это обычные рыбы. Даже Нейпос не смог убедить его.
– Все вы только и думаете, как бы обмануть меня, – сказал Виридовикс жалобно. – Жестоко нападать на человека, когда его и так мутит от этой чертовой качки.
– Вот глупый кельт, неужели ты сам не видишь… – начал Гай Филипп и остановился.
Летающие рыбы выскакивали из теплой воды десятками, спасаясь от преследования тунцов и альбакоров. Одна из них, более быстрая, но менее удачливая, чем другие, шлепнулась на палубе у самых ног центуриона. Нагнувшись, он ударил бившуюся на досках рыбешку по голове рукояткой кинжала и передал ее кельту. Золотистые глаза рыбы потускнели, плавники-крылья бессильно смялись, а чешуя начала сереть.
– Ты убил ее, – сердито сказал Виридовикс и выбросил рыбешку назад в море.
– Еще одна глупость, – фыркнул центурион. – Они очень вкусные, если их вывалять в сухарях и поджарить в масле.
Но Виридовикс, все еще огорченный, только покачал головой. Он видел, как погибло маленькое чудо, а не какая-то рыба, – и думать о еде для него было невыносимо.
– Ты должен быть ему благодарен, – заметил Горгидас. – Думая о летающих рыбах, ты забыл о морской болезни.
– А ведь верно, забыл, – удивленно признался кельт. Настроение его сразу поднялось, и на лице появилась улыбка. Как раз в этот момент высокая волна качнула корабль, палуба накренилась, и Виридовикс вновь побледнел от надвигающейся тошноты. Он перегнулся через перила.
– Чтоб ты провалился, и зачем только ты напомнил мне об этом? – выдохнул он через несколько минут.
Некоторые корабли Туризина были уже совсем рядом с патрулирующими галерами, но пока все шло благополучно. Суда постепенно приближались к месту высадки в южной оконечности столицы, когда одна из галер поравнялась с баркасом, на котором плыли легионеры. Трибун мог отчетливо прочитать написанное золотой краской на борту название: «ГРОЗА КОРСАРОВ». Острый бронзовый нос галеры, отражающейся в воде, опускался и поднимался в волнах, по мере того как корабль проходил мимо. Белые ракушки во множестве налипли на его днище. Особенно много их было на уровне ватерлинии. Орудие для метания тяжелых стрел стояло на баке, заряженное и готовое к бою. Окованный железом наконечник стрелы отсвечивал в лучах солнца. Два ряда длинных весел «ГРОЗЫ КОРСАРОВ» мерно поднимались и опускались. Даже такой несведущий в морском деле человек, как Скаурус, понял, что команда на корабле хорошая – несмотря на встречный ветер, моряки умело вели галеру на север. Сквозь плеск волн и скрип весел доносились обрывки песни, которую они пели, чтобы не сбиваться с ритма:
