– У меня нет выбора, Сайли. Я хочу уберечь Нирель и жить с ней в спокойствии. Мне не нужен титул и дворец. Я готов поселиться с ней в деревне, лишь бы нас никто не трогал.
– А она знает о твоих планах на будущее? Захочет ли она покинуть Инфернум и бежать вместе с нами?
– Конечно! Особенно после того, что произошло сегодня ночью.
Я слишком сильно сжал в руке стеклянный подсвечник, и он треснул. Я поставил его на стол, и он развалился на две части.
– Я слышала ее крики за стеной и понимаю, почему она до сих пор не появилась у себя в покоях. Сама не раз была истерзана зверьем! – выплюнула она последние слова и вскинула голову, будто давила в себе приступ слез. – Не достался тебе лакомый кусочек? Злишься?
Сайли откровенно издевалась надо мной. Она осознавала, что давит на самое живое. Но я привык терпеть и стерплю все, лишь бы добиться своей цели.
– Злюсь. Не для того я столько лет ее берег.
– И не зря. Она нужна Аскорну. Без нее Инфернум падет, и Оливиумом будет править Аскорн. Расы шантаи не станет, а остальные будут жить в любви и дружбе. Войны прекратятся, когда тройка уничтожит корень зла.
– О чем ты говоришь? – нахмурился я.
– Ты сделал правильный выбор. Все, кто останется в Инфернуме погибнут. Это предсказал мужчина расы Нирель.
– Зачем ты это мне рассказываешь?
– Потому что теперь мы заодно, и ты точно не побежишь к императору с докладом.
В этом Сайли была полностью права. От одной мысли, что Нирель станет смертельным оружием для Кирона, ликовала душа.
– Я всю ночь думала на счет побега. У меня есть одна мысль, – заулыбалась альва.
Глава 24. Нирель
Боль ушла, но осталась дрожь и синяки на теле, как напоминание о том, что случилось. Напоминание о нем. О звериных объятиях, которые не вынесло мое хрупкое тело. Я погладила цветок, что спас меня в очередной раз и зарылась под одеяло. Камин не спасал от холода, которым пропитаны покои императора. Дирам вовремя ушел, я уже слышала тяжелые шаги Кирона. Жаль, что сама не успела уйти до его прихода. Не хотелось смотреть в разноцветные глаза правителя.
– Как ты? – совсем близко зазвучал его голос.
Я собралась с духом и открыла лицо.
– Хорошо, – улыбнулась я, делая вид, что вовсе не переживаю из-за случившегося.
Кирон резко стащил с меня одеяло, сел рядом и стал вертеть меня, разглядывая синяки. Я покраснела от смущения. И почему я стеснялась его взгляда всякий раз? Давно уже пора привыкнуть, что он изучил мое тело вдоль и поперек, а ночью попробовал его на вкус.
– Твой кулон не справился. Я вызову лекаря. За ночь он залечит синяки, будто ничего не было.
– А ты хотел, чтобы ничего не было? – почему меня это волновало? Порой я не понимаю, что творю и говорю.
Император посмотрел на меня, коснулся маски, что скрывала все лицо, кроме глаз и скомкал в кулаке одеяло.
– Не буду скрывать, что давно тебя хотел и мне польстило, что ты сама захотела того же. По своей воле еще ни одна мау не ложилась ко мне в постель. А ты я вижу, жалеешь об этом.
Я встала с кровати и стопами коснулась ледяного пола. Едва не вскрикнула от колкого холода, подошла к платью и начала одеваться. В голове крутилась уйма мыслей. Самое досадное, что я сама не понимала, жалею или нет.
– И как расценивать твое молчание?
Кирон подошел ко мне и принялся застегивать пуговицы платья. Он делал это медленно, не отрывая взгляда от цветка. Я провела ладонью по его гладким волосам. Коснулась черной страшной маски и вздохнула.
– Эта ночь меня запутала. Слишком много вопросов в голове, на которые ты не ответишь.
– А ты задай, – застегнул он последнюю пуговицу, но не убрал руки, а положил их мне на талию.
– Сними маску.
– Зачем?
– С ней я не смогу понять врешь ты или нет.
– Без нее тоже не сможешь, – рассмеялся правитель. – Задавай свои вопросы.
– Я хочу понять, что значила для тебя эта ночь. Кто я для тебя? Такая же мау, как и все? Личная зверюшка или нечто большее?
Он взял меня за руку и повел к креслу. Сел в него и усадил меня на колени. Коснулся волос, заправляя локон за ухо.
– Ты несомненно забавный зверек, Нирель.
Я напряглась.
– И конечно же ты мау, просто непонятного происхождения.
Я сглотнула и почувствовала, как вспотели ладони. А чего я ожидала? Что хотела услышать? Все ясно, как белый день.
– Нет разницы кто ты. Ты моя и принадлежишь только мне. И так будет всегда.
Он продолжал относиться ко мне, как вещи. Ничего не изменила наша близость, а лишь туже затянулся поводок.
– Не расстраивайся. Ты никогда ни в чем не будешь нуждаться. О такой жизни многие мечтают. И еще. Если сегодня Сайли ничего не расскажет, то отправится в темницу. Мне порядком это надоело. Я не собираюсь так долго ждать.
Я кивнула.
– Можешь идти, – он разжал объятия, и я направилась к выходу. Остановилась у порога и обернулась.
– А что будет, когда ты наиграешься? Когда зверек тебе надоест? Отправишь на эшафот?
– Можешь не волноваться. Ты спасла меня от смерти, а я дарую тебе жизнь. Никто никогда тебя не тронет, обещаю.
– Великодушно, – отвесила я поклон. – Лекарь мне не нужен. Сайли сегодня во всем сознается, обещаю, – я поспешила покинуть покои, ведь к горлу подступил ком, а глаза защипало.
Я шла по коридору, пытаясь унять слезы. Никто не должен видеть меня такой. Не хочу, чтобы слуги судачили за спиной и строили догадки о том, что случилось. Но если в коридоре было тихо, то из моей спальни доносились крики. Я прибавила шаг и ворвалась в покои.
Дирам и Милт оскорбляли друг друга. Нагил размахивал перед лицом альвы сломанным подсвечником, а второй отмахивался и пытался выгнать слугу из помещения.
– Что происходит? – развела я руками, наблюдая, как Сайли потешается, сидя в кресле.
– Он ничего не умеет! Все ломает, стоит только отвернуться! У меня каждая утварь на счету! – возмущался Милт.
– Ты в своем уме, старик?! Этих подсвечников уйма по всему замку! Совсем из ума выжил!
Красные глаза Дирама сверкали от злости. Я видела, что он в любой миг мог наброситься на нагила и свернуть ему шею.
– Прекратите!
Я выхватила из рук Милта злосчастный подсвечник и разбила его вдребезги о каменный пол.
Змеиные глаза нагила расширились. Он тут же кинулся за метлой и убрал осколки.
– Считайте, что это я его разбила. А теперь я хочу остаться наедине с пленницей и новым слугой. Милт, прошу тебя выйти из покоев и не беспокоить меня сегодня.
