Рано или поздно – после необходимых сложных исследований – может оказаться, что все свидетельства зоофармакогнозии описывают подлинные случаи самолечения у животных. Я довольно скептически смотрю на подобную перспективу, но, если окажется, что это так, это будет восхитительный результат. С практической точки зрения он может привести к открытию новых лекарств для человека: может быть, где-то и правда живет шимпанзе, которой известно лекарство от рака. И вообще, несмотря на мой цинизм, трудно будет не растрогаться от доказательства, что другие виды могут научиться мудрому отношению к миру.
Но если даже ни одно из свидетельств зоофармакогнозии не окажется правдой, работы Розина, Галефа и Бека демонстрируют, что животные могут многое знать о мире. Они знают, что не надо чинить то, что не сломано, а если что-то надо починить – лучше всего присмотреться к более опытным товарищам. А главное, они знают: если что-то не работает, стоит быть открытыми к новым решениям. Эти полезные уроки людям стоит выучить – пусть даже от животных, которые не сдадут экзамены на фармацевтов.
Неудивительно, что не все упомянутые в этой главе исследователи остались довольны текстом. Я привожу их письмо, опубликованное в журнале Science, и свой ответ.
Редактору
Обзор, написанный Робертом Сапольски о работах по использованию животными лекарственных растений, создает впечатление, что автор – одинокий скептик, всматривающийся в толпу идиотов. Господин Сапольски полностью отвергает миф о том, что животным доступны врожденное знание и прекрасная мудрость. И знаете что? Мы тоже! В противовес домыслам Сапольски, мы не знаем никого в области зоофармакогнозии, кто предполагал бы, что самолечение у животных доказано или что приматы обладают врожденными знаниями о лекарственных растениях. Но на предположение, что зоофармакогнозия в основе своей является глупостью, мы отвечаем: «Ничего подобного!» Мы согласны с господином Сапольски, что медицинские знания, приобретаемые приматами, скорее всего, передаются в социуме. Но мы не можем описать, как именно это происходит, поскольку у нас нет экспериментальных данных.
Господин Сапольски считает, что психологические механизмы, лежащие в основе использования обезьянами лекарственных растений, связаны исключительно с научением. Возможно. Но также может оказаться, что физическое состояние влияет на степень отвращения к токсичным веществам. Биолог-теоретик Марджори Профет из Вашингтонского университета в Сиэтле собрала данные о том, что у женщин повышается отвращение к токсичным веществам в период беременности. Когда Джейн Гудолл лечила больных шимпанзе, она клала тетрациклин в бананы. Больные шимпанзе их ели, а здоровые отказывались. И когда больные начали выздоравливать, они тоже стали отказываться от бананов, сдобренных лекарством. Более того, один из нас (Майкл Хаффмен) замечал, что шимпанзе, у которых больше всего паразитов, обычно жуют самые горькие листья. Отвращение к вредоносным веществам, вызванное состоянием здоровья, будет удивительным примером принципа, что на восприятие могут адаптивно влиять «врожденные» механизмы, заложенные естественным отбором. Мы не говорим, что это установленный факт, так же как мы не говорим, что доказано самолечение у животных. Но если еще рано говорить о том, что обезьяны лечат себя сами, то явно слишком рано скептически отметать возможные пути для этого.
Сапольски карикатурно изображает свидетельства о роли тиарубрина (предполагаемого лекарственного вещества в Aspilia) в самолечении, сравнивая его с возможным противохолерным веществом в пачке чипсов. Это не просто дешевая шутка – это просто некорректно. Для начала: мы едим чипсы, потому что нам нравится их вкус и они питательны. Но ничто не предполагает, что листья Aspilia приятны на вкус или что в них есть питательные для шимпанзе вещества. Обезьяны глотают листья целиком и практически не переваривают их – чтобы найти повреждения клеток поверхности и трихом («волосков»), понадобится электронный микроскоп.
Листья Aspilia могли бы обеспечивать питание, только если бы в них была необыкновенно высокая концентрация растворимых питательных веществ, но работа антрополога Нэнси Лу Конклин из Гарвардского университета, показывает, что это не так. Короче говоря, листья Aspilia нисколько не похожи на чипсы. Для шимпанзе аналог чипсов – спелые фрукты. Или прожеванные листья. Но целый лист больше похож на кусок древесной коры, или лоскут кожи, или страницу из статьи господина Сапольски. Вы не ждете, что кто-то будет это есть.
И в отличие от вещества в чипсах, тиарубрин встречается в Aspilia в высокой концентрации. Он не слишком распространен в природе. Известно, что тиарубрин присутствует в некоторых представителях семейства сложноцветных, например в растениях рода Ambrosia, но особые свойства этого вещества были открыты только в 1984 году, когда его обнаружили в растении Chaenactis douglasii, которое канадские аборигены использовали для лечения кожных раздражений. Тиарубрин – чрезвычайно действенное лекарство. Даже в низкой концентрации он убивает огромное количество грибков, бактерий и нематод не хуже (а то и лучше), чем коммерческие препараты. Тиарубрин обладает противовирусным действием, есть данные о том, что он уменьшает некоторые виды опухолей, разработаны три запатентованных применения его целебного потенциала. Это больше, чем можно сказать о любом компоненте в составе чипсов.
Тем не менее даже если листья Aspilia используются в медицине, эксперименты до сих пор не показали их химическую ценность. Ботаник Нил Тауэрс из Университета Британской Колумбии и его коллеги, несмотря на многократные попытки, не смогли обнаружить тиарубрин в листьях, хотя он всегда присутствует в корнях Aspilia. Растет количество свидетельств того, что на самом деле, возможно, животные глотают Aspilia из-за ее физических свойств. Двое из нас, Хаффмен и Ричард Рэнгем, сообщают, что все африканские обезьяны глотают листья и что все эти листья объединяет общее свойство: более грубая («волосатая») поверхность, чем у обычных листьев в местах обитания обезьян. Может быть, есть какая-то неведомая польза от глотания грубых листьев, может быть, нужные вещества содержатся в трихомах, как у некоторых семейств растений, например у сложноцветных, к которым принадлежит Aspilia. Поиск ответов продолжается.
Конечно, как замечает Сапольски, решающим свидетельством самолечения было бы потребление лекарственных растений больными животными, которые бы впоследствии выздоравливали. Для шимпанзе эти свидетельства отрывочны, но внушительны. Хаффмен дважды наблюдал, как явно больные шимпанзе в национальном парке Махали-Маунтинс в Танзании выискивали обыкновенное растение (на которое крайне редко обращают внимание здоровые шимпанзе) – сердцевину ветвей Vernonia amygdalina, лекарственного растения, которое во многих областях Африки используют люди. В каждом из случаев шимпанзе тщательно обрывали листья и внешний слой коры с молодых побегов и жевали обнаженные ветви, высасывая горький сок. Животные выздоравливали со скоростью, сопоставимой с темпами вылечивания местных жителей, использующих растение при похожих симптомах. Химический состав Vernonia amygdalina хорошо известен. В ней есть два основных класса биоактивных соединений – сесквитерпеновые лактоны и стероидные гликозиды. Как и тиарубрин, эти соединения оказывали сильнейшее противопаразитное действие. И да, господин Сапольски, эти вещества редко встречаются в среде обитания шимпанзе. Жевание ветвей Vernonia может быть первым доказанным случаем самолечения у низших приматов.
