«Севастополь. А.В. Кривошеину
[14]. Тринадцатая армия красных, атакованная с фронта и охваченная с фланга и тыла конницей, прижата нами к Днепру. Нами взят Александровск. Захвачено более десяти тысяч пленных, 50 орудий, огромное количество пулеметов, 8 бронепоездов, три бронеавтомобиля, 7 самолетов, большое количество железнодорожного подвижного состава и много обозов.
Взяты в плен полностью двадцать третья советская дивизия, 35 бригада 29 пехотной дивизии и два конных полка.
7-20 сентября, Врангель».
…Кто-то стягивает с меня шинель. Ужасно не хочется просыпаться. Открываю глаза. Пламя свечки огромное и яркое. Кругом туманный желтый круг.
– Вставайте, дорогой… надо… уже наамуничивают…
Большие грустные глаза. Папаха из серого козьего меха надвинута низко на лоб. Иногда Костик язвит и ругается. Сейчас и ему больше всего не хочется идти на холод. Нечего делать… Откидываю шинель. Складываю вещи. Отворяем ворота. Зима. Форменная зима. Двор белый от инея. Под ногами хрустит ледок. Звенят цепи. Ездовые выводят лошадей в парк.
Долго ехать верхом невозможно. Ни теплого белья, ни полушубков. Идем пешком по обочине. Небо сегодня чистое. От нечего делать разыскиваем созвездия. Астрономы мы плохие. Путаемся в звездном лабиринте. Несколько золотых закоулков все-таки нашли. Штабс-капитан Воронихин показал Персея и Плеяды, Миша Дитмар – голубую дрожащую Вегу и Альдебаран, юнкер Любимов – Близнецов. Проверить, правда, некому, но показывают уверенно. Никто не мог сказать, где висит Щит Собесского или струятся Волосы Вероники.
Я твердо помню Орион и не люблю его. Зимнее ледяное созвездие. Когда поднимается высоко, это значит отступление, боль в отмороженных ногах и вши.
Венера погасла. Будет хорошая погода. Ни одного облака. Восток спокойно розовеет. На облепленной кристалликами инея траве остаются четкие следы ботинок и подков. Колеса оставляют черные шрамы. Легко дышать и легко идти. Уже сделали двадцать верст, но на рассвете ночная усталость всегда проходит. Батарея сегодня в авангарде. Впереди нас только конный дивизион, конвой начдива и разведчики второго полка. У генерала Туркова
[15] новая лошадь. Высокая рыжая кобыла. Идем прямо на восток во фланг и тыл Пологской группы красных. Противника пока не видно. Поля пусты.
Шесть часов утра. На гребнях солнце слизнуло иней, но лощина, в которую мы втянулись, еще в тени, и обмороженные травинки густо посыпаны белой холодной пылью. Из ртов людей и лошадей прерывистыми струйками идет быстро тающий пар.
Всадник на холме. Шагов восемьсот от нас. Второй, третий, коней десять. Остановились. Скачут в разные стороны.
– Господа, а это не красные?
– Где?
– Ну вон эти, которые мотаются!
– Бог с вами… наше охранение…
Головы по горизонту. Винтовки. Шинели, густая цепь. Ложатся. Мы змеей в лощине. Они наверху. Перебьют к черту… Номера уже облепили орудия.
– Повод вправо! Галопом м-а-арш! Черные колеи на белой земле. Пули мимо ушей. О-ой!.. О-ой!..
– Стой! С передков налево! Гранатой, прицел двенадцать… Сто-ой!.. Вынь патрон!
Поздно. Стрелять нельзя. Между батареей и красными атакующий муравейник. Рыжая кобыла начальника дивизии идет полевым галопом. Кучи всадников. Лава. Тачанки с пулеметами. Тра-та-та-та…
– Убьют сволочи Туркова! – Тра-та-та-та-та-та-та-та-та-та… Рыжая кобыла на скате холма. Четыреста шагов. Триста. Тра-та-та-та-та-та-та-та-та… Дитмар снял фуражку. – Спаси его Бог…
Все поле ревет «ура». Спереди. Сзади. Вдоль по колонне. Пуль больше нет. На гребне растет частокол воткнутых винтовок.
– Сдаются, сукины дети!
– Подсолнухи садят!
– Ура…! Ура… а!..
Фельдшер перевязывает гимназисту Селиванову простреленную руку. Это он вскрикнул, когда въезжали на позицию. Лицо посеревшее. Закусил нижнюю губу. Смотрит в сторону. На лбу мелкие капельки пота. Кости, кажется, не задеты. С эвакуацией придется подождать, пока не выйдем из большевистского тыла.
Ведут пленных. Целый пехотный полк – больше трехсот человек. Только комиссары успели ускакать.
– Господа, Турков не должен так собой рисковать. Просто не имеет права. Форменное покушение на самоубийство…
– Ему страшно везет. Прямо невероятно.
– Везет, везет, а в конце концов убьют. Всегда так бывает. У меня прямо сердце остановилось. Дай краснорожие один хороший залп в упор – и конец…
Вечером придется описывать этот бой для журнала военных действий. Наше походное охранение явно прозевало. Иначе среди бела дня колонна не оказалась бы в полуверсте от цепей. Могло кончиться очень плохо. Пулеметы и залпы с восьмисот шагов. Разбить-то мы бы разбили, но с какими потерями… Начальник дивизии и спас многих. Потерь почти нет. Начни он атаку минутой позже, красные бы пришли в себя. Потерь почти нет. В артиллерии ранен один Селиванов.
Стоим на открытой позиции. Влево от нашей еще одна батарея. Восемь аккуратно расставленных на паровом поле пушек молчат. Красные скрылись. Жарко в шинелях на солнце. Хочется пить и спать.
Бах… бах, дзинь… дзинь. Над озимыми два шрапнельных комка. На земле проступили и исчезли пыльные кляксы. Недолет по нам или случайно.
Взз… взз… разрывы за батареей. Называется «взять в вилку». Гранатные фонтаны шагах в сорока перед орудиями. Дым цвета густого гноя быстро оседает и, редея по дороге, быстро тянется к пушкам. Едкий тротиловый запах. В носу щекочет. Опять выстрелы. Чехович прижался головой к щиту. Один столб впереди, другой позади. Совсем скверно… Нулевая вилка. Будут гвоздить на этом прицеле – попадут. Номера на своих местах. Команды отойти от орудий не было. Лица, как у ждущих на выпускном экзамене. Губы сжаты. Молчат.
Выстрел. Стальные сверла… Ближе… ближе… Тысяча девятьсот тридцать футов в секунду. Визжат, ревут.
– Ложись!
Валимся, как попало. Прижимаемся к земле. В ушах больно гудит. Комья глины бьют по спине. Воронки саженях в пяти. Не больше. Еще очередь. Когда же это кончится… Силюсь замечать, что делается кругом. Не убьют – запишу. Чехович держится за голову. Заткнул уши, свернулся в комок. Выстрел – разрыв, выстрел – разрыв… Средняя траектория проходит через цель. Кого-нибудь похоронят. Рядом со мной Виктор Гаврилов. Подложил под голову ладонь. Не хочется измазаться. По травинке ползет большой черный муравей. Тащит семечко. Разрыв, разрыв, разрыв…
