Стоп. А почему — в Москве? Может, они живут в Питере, Липецке, Воронеже или Сыктывкаре каком-нибудь? Олегу стало совсем уж грустно. Если трудно, почти невозможно отыскать человека в огромном мегаполисе, ничего про него не зная, то с расширением сферы поиска задача усложняется на несколько порядков и вероятность решения стремится к нулю.
Арбат. Вот единственная узнаваемая зацепка. Хотя провинциалов там тоже полно бродит, но слишком уж уверенно и органично вела себя молодая мать. Может быть, они любят гулять там?
«Ничего. Мы еще поборемся». Олег улыбнулся и подмигнул своему отражению.
Привычка, понимаешь.
В доме деревенского старосты было тепло, уютно, пахло жареным мясом, свежевыпеченным хлебом и немного дымом от очага. Сидя на низкой деревянной скамеечке, Орус Танвел с трудом разлепил сонные веки. Блаженное ощущение сытости, тепла и покоя сковало его по рукам и ногам. Даже думать не хотелось о том, что завтра утром придется покинуть этот дом и идти куда-то в горы. Тем более что и погода испортилась к ночи — в окно стучат холодные струи дождя и ветер завывает, как брошенный пес.
Конечно, приказ есть приказ, придется идти, но это будет только завтра. А сейчас Орус Танвел может вполне насладиться коротким отдыхом, сытной едой, уютом и теплом чужого дома.
Молодая хозяйка, белокурая и синеглазая, закатав рукава выше локтей, хлопотала по хозяйству. Сначала она долго увязывала в прочные холщовые мешки круги домашней колбасы, козий сыр, караваи хлеба, потом села у огня и принялась чинить мужнин верчет — прочную и теплую куртку из толстого серого сукна, что носят крестьяне в холода. Она шила, тихо напевая, а ее красивые руки, такие крепкие и полные, порхали в воздухе.
— Эй, хозяюшка, куда собрался твой муж? В город, на базар?
Женщина подняла голову. Ее взгляд был такой открытый, доверчивый… Да уж, деревня — не город, не привыкли еще люди бояться солдат в черном.
— Нет, не на базар. В горы, на богомолье. Осенний праздник через три дня, вот и готовлю припасы.
Она ответила охотно и весело, разглядывая свою работу так и эдак, поворачивая ближе к свету, но потом вдруг замолчала и взглянула на гостя испуганно, исподлобья. Поняла, значит, что сказала лишнего.
Орус Танвел покачал головой. Значит, правду говорят, что крестьяне по деревням продолжают тайно молиться старым, запретным богам. Но почему-то ему было все равно. Так, любопытно только.
— На богомолье, говоришь? А зачем столько еды с собой?
Хозяйка даже руками всплеснула от его непонятливости:
— Как — зачем? Праздник же. В поселке оризов каждый год бывает пирушка.
Орус Танвел весь напрягся, горло перехватило. Он с трудом сглотнул слюну и еле выдавил из себя:
— Поселок оризов? Тот, что возле Орлиного перевала?
Хозяйка изумленно уставилась на него:
— Ну да. Зачем спрашиваешь, если и сам знаешь?
Значит, через три дня эти люди придут в поселок, что бы повеселиться, — а найдут горы трупов. Да еще рогатый кованый шлем на самом видном месте. Подумают на горцев-донантов, а там и до новой войны недалеко…
Тяжкая доля — знать больше, чем положено. Больше, чем самому хотелось бы знать.
Возвращаясь на рассвете с ночной прогулки, Виктор Волохов чувствовал себя совершенно опустошенным, но в то же время почти счастливым. Не раздеваясь, он падал на постель и спал до полудня. Спал крепко, без сновидений. Утром (а точнее, уже днем) он не мог вспомнить, где был и что делал.
Сегодня он поднялся сравнительно рано — было всего двенадцать часов. Солнце било прямо в глаза, очень хотелось есть. Виктор с досадой задернул тяжелые пыльные портьеры и лениво поплелся на кухню. В шкафчике сиротливо пылился полупустой пакет муки (бог весть, как он туда попал), в стареньком холодильнике «Минск» с отбитой эмалью нашелся только заплесневелый кусок сыра и прокисший кефир. Даже хлеба не осталось.
Ничего не поделаешь, придется идти в магазин. Во дворе соседские дети с криками гоняли мяч да грелись пенсионеры на лавочках. Виктор буркнул что-то вроде «здрасте» и заспешил мимо. Возле самого дома недавно выстроили огромный супермаркет, но туда Виктор не ходил. Почему-то неуютно чувствовал себя среди зеркальных витрин и штабелей продуктов в нарядных упаковках. Тесный магазинчик в подвале, где всегда пахло соленой рыбой и толстая продавщица Катя иногда отпускала дешевую водяру в долг соседским алкоголикам, выглядел намного привлекательнее.
Виктор уже давно не вспоминал, что именно в этом подвале он прятался в далеком детстве.
Но сегодня, спускаясь по выщербленным каменным ступенькам и старательно нагибаясь, чтобы не стукнуться головой (и кто придумал сделать эти притолоки такими низкими!), Виктор почему-то испытывал чувство душевного подъема и радостного ожидания.
Он вспомнил — сегодня ночью Хозяин обещал сделать ему подарок. Особый подарок.
В магазине все было как обычно. Еле стоящий на ногах, длинный и худой как жердь Санек рылся в карманах грязной джинсовой куртки, выкладывая на прилавок монеты, покрытые табачной крошкой. Катя, одетая в несвежий голубой халатик и белый передничек с кокетливыми крылышками на плечах, поторапливала его:
— Ты что, на паперти стоял? Давай-давай, шевелись быстрее, не видишь — человек ждет!
А Санек все рылся и рылся в карманах, выуживая монеты одну за другой. Казалось, конца этому не будет.
— Так, пять, десять, пятнадцать… Все, забирай свое пиво и катись!
Катя грохнула на прилавок заиндевевшую в холодильнике бутылку и повернулась к Виктору с самой любезной улыбкой:
— Что вы хотели?
Виктор ответил не сразу. Он увидел нечто такое, что заставило его вообще забыть, зачем он пришел в магазин сегодня.
Обещанный подарок, вот что это было.
На прилавке лежал нож. Большой, тяжелый, острый как бритва. Катя резала им хлеб, если кто-нибудь просил «половинку черного». Виктор не мог отвести от него глаз, Катин громкий и визгливый голос он слышал будто сквозь меховую шапку.
— Ну, говорите, чего хотели-то?
Виктор сглотнул слюну, не в силах произнести ни слова. В этот момент где-то в подсобке зазвонил телефон, и продавщица устремилась к нему.
— Алло! Да, Ахмед, пиво сегодня уже привезли!
Глянув по сторонам, Виктор быстрым движением перегнулся через прилавок, схватил нож, сунул его под куртку и почти бегом кинулся прочь. На выходе он споткнулся о высокий порожек, потом довольно сильно стукнулся головой о притолоку, но боли не почувствовал.
В его сердце пела радость и безмерная благодарность Хозяину.
Когда Орус Танвел и его солдаты покидали деревню, было хмурое и сырое осеннее утро. Над горами висели клочья тумана, влажный и промозглый воздух проникал под одежду, холодил до самого сердца. А впереди еще долгий путь…
