Правда, понаблюдать за селом и обходными тропами не пришлось. Совсем рядом, метрах в пятидесяти, он услышал сначала рык, потом волчий вой, а затем и вовсе леденящий душу крик.
Саня, быстро собрав боеприпасы, взяв на изготовку оружие, тихо двинулся на звук.
Осторожно приблизившись, он посмотрел в прореху забора из старых деревянных слег. В глубине двора стояла большая деревянная клетка, усиленная стальными прутьями. В клетке метался человек. Он то садился на задние ноги, то подпрыгивал, ударяя головой в потолок, то вертелся волчком. Саня посмотрел на него через ночник: человек сел на корточки, поднял голову вверх и завыл по-волчьи. И столько боли и муки было в этом вое, что у Сани невольно пробежали мурашки по спине. А через прибор ночного видения глаза человека сверкнули, как тогда у волка, — раскаленными угольками.
«Да, в таком состоянии не до диверсий. Вдруг в самый ненужный момент клеммы перемкнет. И ведь он меня не видел. Спектакль играть не перед кем — зритель отсутствует. Скорее всего, и как на сообщника призрака на него положиться невозможно. Разве я бы взял такого в напарники? Никогда».
В горах откликнулось несколько голосов. Волки выли, приветствуя друг друга. В селе залаяли собаки, заскрипели, открываясь и закрываясь, двери. Пора было сворачиваться, что Саня и сделал. При таком шухере засаду не сделать.
Саня сидел у буржуйки, скручивая козью ножку. Да, без курева трудно приходится. Первое время чуть легкие не выплевывал. Крепким оказался табачок. Рядом лежала стопка старых пожелтевших газет. Их безжалостно кромсала и рвала уверенная омоновская рука. Дровишки попались сырые да сучковатые. Благо, бумаги на растопку хоть отбавляй. Со вчерашнего утра шел мелкий моросящий дождь. Теперь может на неделю зарядить — это как повезет.
«Спортивный вестник Кавказа». Ну что ж, почитаем. Таблицы союзного еще чемпионата по футболу. Ого, «Заря» (Ворошиловград) — и такая команда тогда была. И вверху таблицы — хорошо играли, наверное. «Динамо» (Тбилиси), ереванский «Арарат». Саня перебирал стопки газет, иногда прочитывая передовицы, иногда просто бросая газеты в топку.
И вдруг тревога пробежала по его телу, пробежала и занозой засела в мозгах. Как будто только что он пропустил что-то очень важное. Саня лихорадочно стал пересматривать прочитанные уже газеты, искал глазами старые таблицы и статьи.
С одной из страниц на него смотрела молодая красивая горянка. «Гордость республики — Аминат Адиева. Мастер спорта СССР по спортивному ориентированию, призер молодежного чемпионата Советского Союза». Ну и что? Саня перевернул газету — 21 мая 1971 года. Так это же было при царе Горохе, когда людей было трохи.
Нет, где-то он уже видел это лицо. Миндалевидные глаза, черные брови дугой, орлиный нос, плотно сжатые губы. Слева под глазом небольшой, но заметный шрам.
— Серега! — Саня быстро зашел в палатку взвода обеспечения.
Колесниченко резко вскочил на деревянных нарах, больно ударившись головой о деревянную слегу.
— Блин, Саня, чего стряслось-то? Пожар, что ли?
— Вспоминай — бабка старая, глаза серые, нос орлиный, рост примерно метр шестьдесят. Зовут Аминат. Знаешь такую?
— Ну, знаю. Приходила пару раз, козу искала. Живет в крайнем доме на окраине аула, одинокая, неразговорчивая. Да ты куда?
Но Саня быстро выбежал из палатки.
— Малохольный, далась ему эта старуха. — Старшина потирал рукой ушибленную голову.
Капитан Старков положил газету на стол перед командиром.
— Это она.
Полковник Макеев отложил в сторону карту и недоуменно смотрел на Старкова.
— Она — призрак.
— Понял. Быстро и по делу.
— Тогда утром в лесу я за призраком гонялся. А встретил ее. Она и есть — Кара Борз. Притворилась, правда, старой и дряхлой, но с ней наперегонки побегать — ушатает вусмерть.
Макеев глазами пробежал статью.
— Дневальный! — в палатку ввалился старшина Разов. — А, это ты, боец. Командуй — в ружье. Сейчас поквитаемся мы с твоим призраком. Только это, Разов, без шума, толкотни и суеты. Понял?
— Есть, товарищ полковник! — И сержант исчез, взмахнув палаточной полой.
Отделение омоновцев взяло дом на окраине села в плотное кольцо.
— Товарищ полковник, можно, я ее сам возьму? Две с половиной недели по ее следам ходил. — Старков с надеждой смотрел на командира.
— Ладно, давай, Саня, как учили. На рожон не лезь, если бабка отстреливаться начнет — сразу назад. Мы ее дом гранатами закидаем. А то мороки потом — вези ее в комендатуру, в прокуратуру Да еще в доме ничего не найдем — доказывай потом. Вдруг она всю приблуду в лесу прячет! Понятно, капитан?
— Понятно, Константин Иваныч. Она хоть и осторожная, да только я ей как снег на голову свалюсь. Неожиданно.
— Ну, давай-давай, действуй, много текста. — И полковник нервно улыбнулся.
К дому Саня подполз по-пластунски. Краешком глаза глянул в окно. Занавески плотно зашторены, но в глубине виден свет. Старков аккуратно продвинулся к двери, ни замка, ни засовов на ней не было.
Дверь открылась без скрипа. Саня перенес через порог сначала одну, потом другую ногу. Посидел в сенях, отдышался, постарался успокоить колотящееся, как овечий хвост, сердце. И, аккуратно открыв вторую дверь, сделал кувырок внутрь. В доме было тихо, только тикали на стене старые ходики. На столе стояла керосиновая лампа, лежала газета, на ней очки и связка волчьих зубов на нитке. Саня перевел взгляд направо. Рядом с тахтой лежали на полу две противотанковые мины, на них пирамидкой высилась американская противопехотка «Клэймор» и подмигивала ему то зеленым, то красным глазком.
«На движуху сработает. Не успею», — пронеслось в голове у Сани.
Последнее, что он увидел, — это то, что мины были старыми и ржавыми, и еще мамины глаза. А потом сверкнула молния — и тишина.
Взрыв внизу в селе ухнул неожиданно. Гордость республики Аминат Адиева — мастер спорта СССР по спортивному ориентированию, — повернув голову, посмотрела с горы вниз. Над селом клубились черные разводы дыма.
Лицо ее, прочерченное сединами, не выражало ничего: ни радости, ни сожаления, ни печали. На запястье из стороны в сторону болтались четки из волчьих клыков.
Она поправила лямки армейского рюкзака и уверенной походкой зашагала вверх по горной узкой тропе.
Кулинарный экскурс
Вертушка, как назло, задерживалась. Взводный Смородин уже час запрашивал ее по радиостанции. «Ждите», — говорили ему.
Помимо сильного ветра и всего прочего, начал накрапывать мелкий, противный, никому не нужный дождик. Над горами спускались сумерки.
