— У медиков бывает пунктик насчет чистоты и гигиены, — снисходительно заметила я. — Может быть, что-то еще тебе запомнилось?
— Взгляд у нее нехороший, как у цыганки. Она, кажется, наполовину молдаванка, а у них с цыганами есть что-то общее.
Антошка предпринял очередную попытку открыть дверь, но дедушка не пустил его к нам.
— Может, на улице разговор продолжим? — предложила я.
— Давайте.
Мы вышли в прихожую.
— Уже все обсудили? — спросила хозяйка.
— Да, — кивнула я. — Спасибо за то, что дали нам возможность пообщаться.
— Лена, ты могла бы ненадолго остаться? — спросила Ольга Петровна свою ученицу. — Я хотела кое о чем с твоим отцом посоветоваться. Мне надо собрать документы. Передашь ему?
— Да, конечно. — Лена посмотрела на меня с виноватой улыбкой.
Я попрощалась с хозяйкой и вышла из квартиры. На сколько Ольга Петровна задержит Минкину, мне было неизвестно. Но наш разговор с этой девушкой был еще не закончен. Сев в машину и поглядывая на подъездную дверь, я стала переваривать новую информацию. Мне не давала покоя фраза о том, почему Света выбрала точкой возврата именно женитьбу отца на Тамаре, а не день, предшествовавший тому, когда ее мать разбил инсульт. Похоже, девушка была реалисткой. Она понимала, что мать уже не вернешь, а вот развестись с Тамарой отец может. Это в теории, на практике он делать этого не собирался. По рассказам Светиных знакомых у меня создалось впечатление, что она далеко не глупая девушка. При желании ей вполне было под силу придумать что-то, способное выставить Тамару перед отцом в невыгодном свете. Но девушка почему-то подставилась сама — вызвала отца в Тарасов, и пока он искал ее в незнакомом городе, она обчистила его сейф. Этот поступок Светланы совершенно не вязался с тем образом, который нарисовался в моем сознании. Разве что за время самостоятельной жизни в Тарасове она сильно изменилась, попав под чье-то влияние.
Лена задержалась у своей учительницы, а мне хотелось задать ей еще несколько вопросов. Вспомнив, что сегодня утром Кристина дала мне номер Жени Кудрявцевой, с которой Речкалова училась в одной группе, я набрала его.
— Алло! — ответил женский голос.
— Женя? — на всякий случай поинтересовалась я.
— Да, — беззаботно ответила студентка.
— Здравствуйте! Меня зовут Татьяна. Я… родственница Светы Речкаловой, — я сознательно не стала представляться частным детективом. Мне не хотелось, чтобы по Тарасову, а точнее по нашему университету, поползли преждевременные слухи об исчезновении Светланы.
— Она заболела? — спросила Кудрявцева и, не дожидаясь моего ответа, продолжила: — Так вот, значит, почему она не пришла во вторник на зачет?
— Не пришла на зачет во вторник, — повторила я, анализируя информацию. Выходило, что последний раз Света выходила со всеми на связь в понедельник.
— Да, Борисов сказал, что собирался ей его автоматом поставить, но теперь ей придется за ним побегать. Нет, если Света заболела, то… — девушка вдруг замолчала. Немного подумав, она сказала: — Извините, вы что-то спросить, наверное, хотели, а я все говорю, говорю…
— Я уже несколько дней не могу до Светы дозвониться и тоже подумала, не заболела ли она. Мне случайно попались ее записи с вашим номером. Женя, вы ведь староста группы, так?
— Да, — подтвердила Кудрявцева.
— Вот я и решила позвонить вам и уточнить, когда Света была в последний раз на занятиях, как она выглядела, не жаловалась ли на здоровье.
— Вроде нормально она выглядела, ни на что не жаловалась. Света занятия никогда просто так не пропускала, поэтому я и подумала, что она внезапно заболела. Только это могло быть для нее уважительной причиной. — Однокурсница Речкаловой немного помолчала, затем вкрадчиво спросила: — Простите, а кем именно вы Свете приходитесь?
— Двоюродной сестрой. Я приехала на несколько дней из Испании, думала, повидаюсь со Светой…
— Да, Речкалова про вас рассказывала. Вы знаете, Татьяна, я слышала, что Света не собиралась ехать на праздники домой, у нее ведь самая работа, она в выходные хорошо оплачивается. Вы же в курсе, что Света работает? — уточнила Женя.
— Промоутером, я помню, — будничным тоном подтвердила я. — Только вот не помню, в какой фирме.
— Я не знаю, но если надо, могу уточнить.
— Да, было бы неплохо. Я собираюсь приехать в Тарасов, может, хоть на работе с ней пересекусь или на съемной квартире. Правда, мне ни Светин адрес, ни домашний телефон не известны.
— Хорошо, если я что-нибудь разузнаю, то перезвоню вам. — Евгения оборвала связь.
Из парадной вышла Елена и стала осматриваться по сторонам. Кроме сумки в руках у нее была еще какая-то папка. Открыв дверцу «Ситроена», я махнула ей рукой. Минкина направилась в мою сторону и вскоре села в кресло переднего пассажира.
— Я ненадолго, — предупредила она и, похлопав рукой по папке, добавила: — Ольга Петровна загрузила своими проблемами. Надо отцу документы показать на ее дачу. Он у меня адвокат. Она уже с ним созвонилась, так что папа ждет меня.
— Раз уж у нас с тобой совсем немного времени, то тогда поговорим о главном. Я знаю, что ты мне не все рассказала, — с абсолютной уверенностью в своей правоте заметила я. — Понимаю, ситуация была не та, но теперь ты можешь говорить обо всем.
Лена растерялась. Сфокусировав взгляд на своих руках, лежавших на папке, Светина бывшая одноклассница пыталась понять, какую такую информацию она от меня утаила. Если что-то важное о ее подружке действительно не было предано огласке, то, скорее всего, не сознательно. Моя тактика ведения опроса свидетелей сработала безотказно. Девушка напрягла свои мозговые извилины и кое-что вспомнила.
— Разве что про ее мачеху я не все вам рассказала. Когда Светка была здесь зимой, а точнее уже на вокзале, когда я ее провожала, она, как бы между прочим, проболталась, что у нее есть доказательства того, что Тамара вышла замуж за ее отца из корысти.
— Что это за доказательства?
— Вот этого я не знаю. Света лишь сказала, что пока предъявлять их отцу рано. Нужен подходящий момент. Потом объявили посадку, и она зашла в вагон. Эту тему мы больше не поднимали.
— Скажи, Лена, как по-твоему, Света могла бы в сердцах испортить какие-то вещи своей мачехи, например порвать ее шубу в клочья?
— Света? Порвать в клочья? — уже по одной скептической интонации, с которой Минкина задавала эти вопросы, мне стало ясно, что Речкалова не была склонна к таким экспрессивным поступкам. — Нет, это не в ее характере. Знаете, почему Светка из общаги на квартиру переехала?
— Расскажи.
— Она не могла привыкнуть к тому, что там все запросто друг у друга вещи берут. Речкалова как-то сказала мне по телефону, что соседка надела без спросу ее куртку, порвала и даже не извинилась. Я посоветовала ей взять и испортить в отместку что-нибудь из ее одежды, так она мне сказала, что та девчонка действительно порвала ее случайно и будет неправильно отвечать на это сознательной порчей чужого имущества. В конечном итоге Светка устала от подобных выходок своих соседок по комнате и ушла на квартиру, но место за ней в общаге осталось. — Минкина задумалась на секунду-другую: — Нет, моя подружка никогда ничего не делает спонтанно. У нее такой склад ума, что она всегда просчитывает последствия своих действий, даже самых незначительных. Меня это иногда даже бесило.
