– «Гамлет» – «Заговор „Эльсинор“»!!
– А «Макбет» пусть называется «Идентификация Дунсинана»!!!
Наверное, эти ребята были отмечены печатью гения еще до того, как научились ходить. Казалось, все они были непревзойденными мастерами публичных дебатов и викторин в колледже. Гаррисон однажды обмолвился, что бросил медицинский факультет, «потому что там было слишком легко учиться». Если кто-нибудь упоминал, что некий сотрудник другой компании весьма умен, то Гаррисон неизменно иронически переспрашивал: «Неужели так же умен, как мы?» На этих утренних встречах Эрика в конце концов начала заключать пари сама с собой. Она разрешала себе проглотить по одному шоколадному драже за каждую секунду, проходившую от момента, когда Гаррисон называл чье-нибудь имя, до момента, когда он говорил, какой колледж окончил этот человек – Гарвард, Йель или Массачусетский технологический.
Потом наступала тишина. Если у них не завязывалась оживленная дискуссия по поводу методик и массивов данных, вся группа комфортно погружалась в молчание – на секунды или минуты. Для Эрики, воспитанной улицей, это была настоящая пытка. Она, неестественно выпрямив спину, сидела в своем кресле, смотрела на носки своих туфель и мысленно повторяла заклинание: «Я не нарушу молчание первая. Я не нарушу молчание первая. Я не нарушу молчание».
Эрика не могла понять, как этим гениальным людям удается так долго сидеть молча. Может быть, дело было в том, что почти все они были мужчинами, а несколько работавших в группе женщин привыкли и адаптировались к этой мужской культуре. Эрика, конечно, впитала с молоком матери мнение, что мужчины не так общительны и чутки, как женщины. Есть и научные данные, которые поддерживают эту идею. Младенцы мужского пола реже смотрят в глаза своим матерям, чем девочки, и чем выше уровень тестостерона в утробе матери в течение первого триместра беременности, тем более редким будет зрительный контакт
. Саймон Барон-Коэн из Кембриджского университета сделал обзор литературы по этой теме и пришел к выводу, что мужчины проявляют больше любопытства к системам, нежели к эмоциям. Как правило, мужчин больше интересуют подчиняющиеся определенным правилам и поддающиеся анализу взаимосвязи между неодушевленными предметами. Женщины же, как правило, более чутки к эмоциям и переживаниям. Они лучше справляются с тестами, где по нескольким деталям надо угадать эмоциональное состояние человека
. У женщин лучше развита вербальная память и беглость речи
. Женщины необязательно говорят больше, чем мужчины, но они чаще обмениваются репликами
. Женщины предпочитают говорить о других, а мужчины – о самих себе. Женщины чаще просят помощи, оказываясь в трудной ситуации.
Эрике приходилось и раньше бывать в мужских компаниях, но такого она еще не видела. В группе Гаррисона господствовала особая иерархическая культура, строившаяся сверху вниз. Гаррисон превратил социальную неловкость в своеобразный инструмент власти. Чем таинственнее он себя вел, тем с бóльшим вниманием к нему прислушивались.
Каждый день на обед он съедал один и тот же сэндвич со сливочным сыром и оливками. Еще в детстве он вывел формулу, по которой мог предсказать победителя в собачьих бегах, а теперь его профессией стал поиск и толкование скрытых закономерностей. «Вы читали сноски к отчету компании? – многозначительно спросил он как-то раз Эрику. – Похоже, мы переживаем поворотный момент». Эрика раз десять перечитала сноски, но так и не поняла, что имел в виду Гаррисон.
Он мог часами изучать таблицы, диаграммы и схемы – курсы акций, объем годового производства какао, метеорологические сводки и данные по урожаю хлопка.
На людей он умел производить очень сильное впечатление. Клиенты его уважали, пусть даже и не очень любили. Начальство слегка терялось в его присутствии. Все были убеждены, что стоит Гаррисону проанализировать колонки цифр, как он точно скажет, что ждет компанию через пять лет – крах или процветание. Гаррисон охотно поддерживал эту безграничную веру в свой непогрешимый интеллект. Он был уверен в своей правоте во многих вещах (собственно, во всех), но в двух вещах он был уверен абсолютно: он действительно умен, а большинство остальных людей – нет.
В течение нескольких лет Эрика получала истинное наслаждение от работы с Гаррисоном, несмотря на все его причуды и странности. Она любила слушать его рассуждения о современной философии. Он был страстным игроком в бридж. Он вообще любил интеллектуальные игры с определенным набором строгих правил. Иногда Эрика помогала ему переводить на общечеловеческий язык его высказывания, которые обычно бывали умопомрачительно сложны. Но постепенно Эрика начала замечать одну неприятную вещь. Дела в их подразделении шли далеко не блестяще. Отчеты были безукоризненными, но бизнес хромал. Новые клиенты приходили, но редко задерживались. Фирма пользовалась услугами отдела при решении каких-то конкретных задач, но руководство, похоже, никогда всерьез не считало Гаррисона надежным консультантом.
Эрике потребовалось на удивление много времени для того, чтобы разглядеть и осознать этот факт. Но как только Эрика его осознала, она стала смотреть на группу более критическим взглядом. Утренние совещания тянулись бесконечно долго, но на них редко обсуждались по-настоящему насущные проблемы. Вместо этого каждый участник выдавал небольшие кусочки информации, которые всегда подтверждали теории, сформулированные Гаррисоном еще много лет назад. Иногда Эрике казалось, что она наблюдает за придворными, подносящими королю десерт, а потом с замиранием сердца взирающими, как он его смакует.
Любимым изречением Гаррисона было: «Это все, что вам следует знать!» Обычно он оценивал какую-то очень сложную ситуацию, выдавал решение – как правило, глубокое и содержательное, а потом говорил: «Это все, что вам следует знать!» Иногда Эрика была уверена, что это далеко не все, но всякое обсуждение на этом заканчивалось.
Еще была Модель. Модель с большой буквы. Много лет назад Гаррисон предложил успешную модель реорганизации одного потребительского банка. После этого он стал легендой банковского сообщества. Теперь каждый раз, когда к нему обращался тот или иной банк, он пытался применять ту же самую Модель. Он обкатывал Модель на крупных и мелких, на городских и сельских банках. Когда он попытался внедрить ее в иностранных учреждениях, Эрика решила применять свое знание различных культур. На одном из утренних совещаний она постаралась объяснить коллегам суть книги Питера Холла и Дэвида Соскиса «Разновидности капитализма»
. В различных национальных культурах, говорила Эрика, господствуют разные системы мотиваций, разные отношения с властью и разное отношение к капитализму. В Германии, например, имеется очень тесная сеть взаимосвязанных корпоративных объединений, таких, например, как советы предприятий. Особенности рынка труда в Германии таковы, что работника довольно трудно нанять и еще труднее уволить. Как следствие этого, германская экономика прогрессирует поступательно, путем последовательных небольших инноваций – и этот путь оптимален для металлургии и тяжелой индустрии.
В Соединенных Штатах, наоборот, сеть экономических связей более свободная. Здесь легче нанять и уволить человека, легче организовать новый бизнес. Поэтому для экономики США характерны резкие инновационные прорывы, и эта схема стимулирует развитие софтверного бизнеса и высоких технологий.
