Гарольд жил в стране с двумя доминирующими политическими течениями. Либералы хотели использовать правительство для создания и укрепления равенства. Консерваторы ратовали за укрепление свободы при ограничении полномочий правительства. Но некогда существовало еще одно политическое течение, представители которого были убеждены в том, что ограниченное в своих полномочиях, но энергичное правительство должно стимулировать социальную мобильность. Это течение зародилось несколько столетий назад на одном из маленьких карибских островов.
В XVIII веке на островке Сен-Круа жил мальчик. Отец оставил семью, когда мальчику было десять лет. Мать умерла однажды ночью, когда ему было двенадцать. Мальчика усыновил двоюродный брат, но и тот вскоре умер – покончил с собой. У мальчика остались тетя, дядя и бабушка. В течение нескольких лет умерли и они. Суд по делам о наследстве конфисковал то немногое, что мальчик унаследовал от матери. Мальчик и его брат остались одни – покинутые, заброшенные, одинокие и никому не нужные сироты.
Однако к 17 годам Александр Гамильтон уже владел небольшой торговой фирмой. В 24 года он стал начальником штаба генерала Вашингтона и героем Войны за независимость. К 34 годам он уже написал 51 эссе в «Записках федералиста» и стал самым популярным и успешным нью-йоркским адвокатом. К 40 годам он стал лучшим министром финансов в истории Америки.
Гамильтон создал политическую традицию помощи молодым людям – бедным, но умным и энергичным, каким в юности был он сам. Гамильтон надеялся создать страну, в которой молодые честолюбивые люди смогли бы полностью реализовать свои таланты
:
Каждое новое поприще, которое открывается перед деятельной натурой человека, побуждает его трудиться и расти, добавляет новую энергию в общую копилку совместных усилий.
«Побуждение», «труд», «энергия» – этими словами Гамильтон проповедовал политику воспитания сильных качеств. В эпоху, когда многие презирали промышленное производство и считали, что только сельское хозяйство умножает добродетель и создает богатство, Гамильтон ратовал за развитие промышленности и технический прогресс. В эпоху, когда плантаторская олигархия презирала торговцев с их финансовыми рынками, Гамильтон утверждал, что оживленный рынок капиталов расшевелит страну. В эпоху, когда экономика была раздроблена поистине феодальными таможенными барьерами, воздвигнутыми крупными землевладельцами, Гамильтон искал возможность ликвидации местных монополий. Он национализировал долги, накопленные во время Войны за независимость, создавал рынки капитала, связывая экономику страны в единый конкурентный рынок. Он верил, что государство способно укрепить динамизм рынка, поощряя конкуренцию
.
Традицию Гамильтона подхватили в начале XIX века Генри Клей и партия вигов
[134]: они рыли каналы, строили железные дороги и предпринимали иные усовершенствования экономики, стремясь открыть новые возможности и консолидировать нацию. Те же лозунги написал на своих знаменах молодой виг Авраам Линкольн. Подобно Гамильтону, Линкольн родился в бедной семье, и его всю жизнь сжигал внутренний огонь честолюбия. В своих речах Линкольн говорил о труде и экономике больше, чем о рабстве. Он стремился построить нацию, способную к самоусовершенствованию, нацию, которая с радостью воспримет евангелие труда. «Я считаю, что ценность жизни – в улучшении условий существования человека»
, – говорил Линкольн на встрече с иммигрантами в 1861 году.
Под руководством Линкольна в разгар гражданской войны правительство унифицировало валюты, приняло Закон о гомстедах
[135], закон о выделении земли университетам и колледжам, а также унифицировало железнодорожное законодательство. Все эти политические меры были приняты для того, чтобы развить в американцах предприимчивость и дух честного предпринимательства, укрепить социальную мобильность и, таким образом, консолидировать нацию.
Следующей значительной фигурой в этом ряду стал президент Теодор Рузвельт. Он тоже был убежден в том, что конкуренция закаляет характер и выковывает людей, обладающих твердыми добродетелями, которые он перечислил в своей инаугурационной речи в 1905 году: энергия, опора на собственные силы, инициативность.
Рузвельт тоже считал, что правительство должно поощрять людей к активной жизни и давать каждому равный шанс победить в гонке
:
Истинная задача государства, когда и если оно вмешивается в общественную жизнь, заключается в том, чтобы, насколько возможно, уравнять шансы в конкурентной борьбе, не упраздняя самой борьбы.
Эта гамильтонианская традиция доминировала в американской политике много десятилетий. Но в XX веке она прервалась. В XX веке начались споры о размерах правительства. Традиция Гамильтона была перечеркнута.
Гарольд тем не менее был уверен, что настало время вернуться к этому образу государства – ограниченного в своих полномочиях, но энергичного, – однако ввести два усовершенствования. Те, кто писал о Гамильтоне раньше, жили до наступления когнитивной эпохи, когда требования к умственным способностям активных молодых людей были относительно низкими. Но ситуация изменилась, и теперь любому, кто хочет работать на развитие социальной мобильности, придется иметь дело с более сложной социальной и информационной средой. Более того, Гамильтон, Линкольн и Рузвельт имели возможность принимать уровень социального и нравственного капитала за данность. Они считали само собой разумеющимся, что люди живут сплоченными общинами, в которых господствуют четко очерченные социальные нормы, царит моральное согласие и общие для всех привычные обязанности. Сегодняшние лидеры лишены этой возможности. Нравственный и социальный капитал прошлого подвергся эрозии, и его надо воссоздавать заново.
Все то время, что он работал в Вашингтоне, Гарольд высказывался в пользу гамильтоновского подхода, на основании которого можно было разработать методы создания человеческого социального капитала второй ступени. Гарольд никогда не занимался разработкой того, что можно было бы назвать идеологией, исчерпывающей концепцией хорошего правительства. Мир – слишком сложный организм с множеством самых разнообразных функций, и даже самое самоуверенное правительство не сможет его улучшить в соответствии с заранее разработанным планом.
Гарольд не разделял также взгляд на политическое лидерство как на занятие, требующее определенного героизма. Он имел более скромные представления о том, что такое правительство и каким ему следует быть. Британский философ Майкл Окшотт высказал полезное предостережение от высокомерия. Он писал
:
Занявшись политической деятельностью, люди пускаются в плавание по безбрежному и бездонному морю, где нет безопасных гаваней и нет дна, на которое можно было бы бросить якорь; здесь нет портов отправления и портов назначения. Задача заключается в том, чтобы удержать корабль на плаву, даже если он перевернется вверх килем; море может быть другом или врагом, а искусство навигации заключается в том, чтобы использовать все ресурсы традиций, чтобы приобретать друзей в любой беде.
