Через два года своя Ост-Индская компания появилась в Голландии. Ее акции любой желающий мог купить или продать на Амстердамской фондовой бирже. Это делало их более привлекательными для инвесторов, что обеспечивало компании приток средств и, как следствие, рост и процветание. Лондонская фондовая биржа открылась в XIX веке и не была похожа на современные торговые площадки. Ее прототипами были городские кофейни, в которых много лет подряд встречались лондонские торговцы, чтобы заключать сделки и сверяться со списками рыночных цен. Обе Ост-Индские компании добились коммерческого успеха (британская, например, фактически управляла всей Индией), а их наследие легло в основу капитализма и современной финансовой системы.
По мере того как разрасталась Британская империя, Лондон становился столицей финансового мира. Но свой современный статус он приобрел в 1986 году, когда на финансовых рынках Великобритании произошел «большой взрыв» – либерализация. Закончилось время, когда акции продавались и покупались на открытых торгах в зале Лондонской фондовой биржи. Вместо этого получила распространение электронная торговля и значительно смягчились правила относительно того, кто может ею заниматься и какие цены выставлять.
Благодаря новым технологиям мировая финансовая система в XXI веке оказалась поразительно быстродействующей, охватила огромное число людей и невероятные объемы денежных средств. Традиционные правила торговли устарели за одну ночь, а уровень конкуренции стремительно вырос. Иностранные компании начали играть в Лондоне более заметную роль. Уровень регулирования в области правил торговли снизился, сделав их самыми свободными в мире, за исключением разве что США. Лондон в одночасье превратился в финансовый центр. Его сердцем традиционно считался Сити, граница которого проходит по Тауэру с востока и кварталу Блэкфрайарз с запада. Но по мере роста количества финансовых институтов смещались и границы Сити. Теперь финансовый центр охватывает район старых складов Кэнэри-Уорф на востоке и простирается до аристократичной Белгравии на западе.
К 2016 году финансовая индустрия приносила Великобритании почти 180 млрд долларов в год, а число занятых в этой сфере превышало 1 млн человек. Это самая прибыльная часть британской экономики. Именно благодаря ей риелторы, торгующие недвижимостью класса люкс, остаются лидерами рынка, а поток налогов в государственную казну не иссякает. По той же причине Лондон и юго-восток страны живут гораздо богаче, чем остальные области Великобритании. Британская финансовая система многих обогатила; сегодня в Лондон стекаются опытные банковские работники со всего мира. Для американского банка в порядке вещей иметь лондонский филиал, позволяющий банку работать во всей Европе. Прибыль, полученная банками от сделок за пределами Соединенного Королевства, расценивается в Британии как выручка от экспорта финансовых услуг.
«Большой взрыв» не просто увеличил размер и масштабы лондонского банковского сектора. Он изменил людей, которые в нем работают. К концу 1980-х вместо типового образа банковского служащего – представителя среднего класса, джентльмена в котелке и с дипломатом в руке – появился другой: самодовольного молодого человека в рубашке в полоску и с бокалом шампанского. Настало время яппи – молодых сотрудников, нацеленных на карьерный рост. Они отказались от аскетичного стиля жизни своих родителей, сформировавшегося после войны. Роскошь снова вошла в моду. Яппи получали огромные деньги и ворочали еще большими. Это было время пентхаусов, светских вечеринок и вилл на побережье. Продавцы дорогих автомобилей и яхт не могли поверить своему счастью.
Дельцы с Уолл-стрит жили на еще более широкую ногу. Том Вулф очень точно описал их в своем романе «Костры амбиций», назвав «властелинами Вселенной». Эти люди не обязательно происходили из богатых семей – наоборот, обещание несказанных богатств сильнее манило тех, чье детство прошло в скромных условиях. Фраза «Жадность – это хорошо», произнесенная героем знаменитого фильма «Уоллстрит» 1987 года, внезапно стала истиной по обеим сторонам Атлантики. Лондон расцветал и становился более современным, в нем зарождались новые типы торговцев, и все чаще ими становились женщины. Тем не менее среди своих коллег Эмили до сих пор в меньшинстве. Женщины составляют менее 20 % трейдеров на торговых площадках.
Когда на вершине тебя ждут несметные богатства, не стыдно расталкивать локтями других кандидатов, пытаясь найти работу и сделать карьеру. Эмили знает, что продвинуться вверх по карьерной лестнице таким, как она, удается все реже. Главное здесь – количество нулей, которые ты можешь добавить к итоговой сумме в отчете о прибылях своего банка. 10 % сотрудников с худшими результатами регулярно увольняют – без всяких угрызений совести. Эмили ревностно охраняет каждый доллар, который ей удается принести в казну банка, и трепетно относится к клиентам. Если клиенты довольны, им можно предложить более прибыльные инвестиции, уговорить попробовать инновационные стратегии и продукты, которые принесут им выгоду. Работа Эмили ничем не отличается от того, чем занимались джентльмены в лондонских кофейнях XVIII века: она тоже делает деньги из денег.
Для формирования денежного рынка поначалу хватало структуры и методов обеспечения безопасности, созданных в Лондоне и Амстердаме три столетия назад. Тогда главной новинкой было распределение инвестиционных рисков между несколькими акционерами. Сегодня, для того чтобы система работала, требуются сложные регуляторные и юридические механизмы, международные соглашения и стандарты. Но и в XXI веке на карте финансового мира есть белые пятна.
* * *
Эмили есть что предложить немецкому пенсионному фонду, и с каждым годом количество вариантов только растет. Огромное число инвестиционных опций в постоянно усложняющейся глобальной экономике делает ее еще более запутанной. Многие из нас не понимают, что происходит с нашими собственными деньгами. Даже банкам и целым государствам порой бывает трудно в этом разобраться.
Для начала Эмили могла бы предложить клиенту вложиться в фондовые акции – крошечные доли компаний, инициаторами продажи которых когда-то стали Лондон и Амстердам. Сегодня их часто продают инвесторам в рамках IPO – первого публичного предложения, которое, как следует из названия, означает, что долю в компании может купить любой желающий. «Выход на IPO» дает компании отличный шанс привлечь много инвестиций без обязательства выполнять прихоти акционеров. Когда технические гиганты вроде Twitter или Google подобным образом выходили на рынок, они поднимали огромные волны спроса.
У таких компаний появляется множество мелких инвесторов, владеющих их акциями. Теоретически это доступно любому человеку. В 1980-х годах в Великобритании провели приватизацию коммунальных служб. Это было сделано по политическим мотивам, в частности, чтобы добиться от них большей эффективности и ответственности. Акции служб предложили приобрести широкой публике, чтобы вовлечь обычных людей в деятельность финансовой системы и дать им ощутить дух предпринимательства. Однако в большинстве случаев такими компаниями все еще владеют крупные институциональные инвесторы, например пенсионные фонды.
Рыночная стоимость компании равна совокупной стоимости ее акций. Если эта цифра достаточно велика, компания попадает в главный индекс страны, где перечислены цены на акции компаний, предлагаемые общественности. В Великобритании этот индекс называется FTSE 100 и включает в себя таких гигантов, как Vodafone или HSBC, – эмитентов «первоклассных» акций. Компании чуть меньшего масштаба попадают в FTSE 250. Этот индекс достаточно известен в Лондоне, но менее популярен в остальном мире. У большинства стран имеется по крайней мере один индекс. У США это индекс Доу-Джонса для акций промышленных компаний (Dow Jones Industrial Average), в который входят всего 30 предприятий; NASDAQ, более ориентированный на высокие технологии, и масштабный S&P 500, покрывающий 500 компаний. Франция, Германия и Япония пользуются соответственно индексами CAC 40, DAX и Nikkei 225, а Китай и Индия – недавно созданными сводным индексом Шанхайской биржи (Shanghai Composite Index) и индексом Мумбайской фондовой биржи (Mumbai Sensex). Все эти индексы измеряют корпоративную мощь (или слабость) той или иной страны. Индекс, как и обменный курс валюты, показывает экономическую силу нации.
