На почтовом ящике было написано две фамилии: Уэбер и Оливер. Интересно, с кем она делит кров — с мужчиной или с женщиной, подумал Росс. Впрочем, это не имело никакого значения. По дорожке, вымощенной кирпичом, он подошел к двери и позвонил в колокольчик.
— Их нет дома.
Повернувшись, Росс увидел соседа, который поливал лужайку перед своим домом.
— Вы не знаете, где они? — спросил Росс. — Вышло так, что я приехал без предупреждения и…
— Вы их родственник?
Росс уже собирался ответить отрицательно, но, подумав о Лие, кивнул:
— Да.
Сосед подошел ближе:
— Тогда, боюсь, у меня не слишком хорошая новость. Руби в больнице.
Росс долго блуждал по административному этажу больницы, прежде чем ему удалось найти кабинет секретаря. Кабинет был открыт и пуст — наверное, секретарь отправилась выпить кофе, — и Росс смог беспрепятственно позаимствовать докторский халат, висевший на вешалке у дверей. Надев халат, он пошел в кардиологическое отделение, попросил у сестры медицинскую карту Руби Уэбер и несколько минут тщательно изучал записи, запомнив возраст Руби, данные о ее состоянии и номер палаты. Заглянув туда, он увидел, что на краешке кровати сидит какая-то женщина.
У Росса не было ни малейшего желания разговаривать с Руби при свидетелях, поэтому он с озабоченным видом принялся расхаживать по коридору. Наконец женщина, державшая за руку маленькую девочку, вышла из палаты. Как только они скрылись из виду, Росс проскользнул в дверь.
— Миссис Уэбер, я хотел бы поговорить с вами, — выпалил он.
Волосы у нее были белые, как морская пена, глаза — голубые, словно сердцевина пламени. Кожа, покрытая сетью тонких морщин, напоминала рисовую бумагу.
— Поговорить? Это что-то новенькое, — улыбнулась она. — Все ваши коллеги только и знают, что щупать меня, тыкать в меня иголками и выкачивать мою кровь.
Росс снял халат, опустился на стул и скрестил руки на груди:
— Честно признаюсь, я не доктор.
Судя по выражению лица Руби, она не знала, как поступить: нажать кнопку вызова медсестры и попросить ее вывести непрошеного гостя из палаты — или все-таки выслушать его. После нескольких секунд размышления она приподнялась на подушках:
— А кто вы? Тоже пациент этой больницы? Вид у вас такой, точно вам чертовски больно.
— Так оно и есть.
— И что же у вас болит?
Росс ответил не сразу.
— Все, — произнес он наконец, встал и шагнул ближе к кровати. — Я хотел бы поговорить о том, что произошло в тысяча девятьсот тридцать втором году.
— Я знала, это произойдет, — вполголоса пробормотала Руби. — Инфаркт — это всего лишь предупреждение.
— Расскажите мне, что случилось с Лией. Ведь вы были там.
Руби повернулась, и Росс поразился благородству ее профиля. Эта пожилая леди, чьи предки служили Спенсеру Пайку примером дегенерации и вырождения, могла бы сыграть в кино королеву, послужить моделью для женской фигуры на носу корабля или для чеканного изображения на монете.
— Есть вещи, о которых лучше не говорить, — тихо произнесла Руби.
Что ж, принуждать ее было бы жестоко, вздохнул про себя Росс. Попытка не удалась. Взяв медицинский халат, он направился к выходу. У двери обернулся:
— Но, может быть, держать их в тайне — это еще хуже.
Голос Руби заставил его остановиться:
— Кому понадобилось ворошить прошлое?
Рассказывать о планах по застройке участка, протестах абенаки и расследовании, которое проводил Илай, не имело смысла.
— Мне, — просто ответил Росс.
— Ну что ж… Мне тогда было четырнадцать лет. Я работала в доме Спенсера Пайка. Сисси Пайк исполнилось восемнадцать, ее муж был на восемь лет старше. В ту ночь они крепко повздорили, и у нее начались схватки, хотя до конца срока оставалось еще недели три. Через несколько часов она родила девочку, совсем крохотную. Когда девочка умерла, миз Пайк от горя слегка повредилась в уме. Муж запер ее в комнате. Я была так напугана всем этим, что схватила кое-что из своих вещей и убежала прочь. — Морщинистые пальцы Руби теребили край одеяла. — Потом я узнала, что в ту ночь миз Пайк была убита.
— Вы видели ее мертвой? — спросил Росс. — Вы видели мертвым ребенка?
Руби несколько раз открыла и закрыла рот, будто подбирая слова. Щеки ее порозовели, один из приборов стал пикать быстрее, чем прежде.
Дверь распахнулась.
— Бабушка? С кем это ты разговариваешь?
Росс повернулся, хотел что-то сказать — и замер. Перед ним стояла Лия Бомонт-Пайк.
Глава 11
— Кто вы такой и что здесь делаете? — сердито спросила Лия.
Или это была не Лия?
Не дожидаясь ответа, она выскочила в коридор и позвала медсестру. Палата внезапно наполнилась людьми, окружившими кровать Руби. Судя по всему, они пытались убедить друг друга, что признаков повторного инфаркта у пациентки не наблюдается. Лия напряженно вслушивалась в их разговор, обилие медицинских терминов, похоже, не представляло для нее трудности. Наконец прибор запикал в обычном ритме, сообщая, что кризис миновал. Лия устало опустила плечи и разжала судорожно сжатые кулаки.
Росс, никем не замеченный, выскользнул из палаты. Нет, конечно, это не Лия. Она бы сразу его узнала. К тому же, приглядевшись, он заметил некоторые различия. У этой женщины волосы длиннее, они сильно вьются и имеют скорее медовый, чем пшеничный оттенок. Судя по тонким морщинкам у рта, она значительно старше Лии. К тому же у нее есть дочь, девочка лет восьми-девяти. Но глаза у нее в точности такие, как у Лии, — огромные, карие. И тоже полны печали.
Она слишком молода, чтобы быть дочерью Сесилии Пайк. Но подобное сходство, несомненно, свидетельствует о близком родстве.
Дверь палаты распахнулась, оттуда потянулась вереница докторов и медсестер в белых халатах. Росс подошел к дверям.
— Это мой старый друг, — донесся до него голос Руби.
В следующую минуту кто-то захлопнул дверь, лишив Росса возможности услышать продолжение разговора.
Но и того, что он слышал, было достаточно, чтобы понять: Руби Уэбер способна на ложь. Она солгала, назвав его своим другом.
И она солгала, сказав, что ребенок умер.
В полиции Шелби узнала, что заявление о пропаже человека можно подать лишь в том случае, если он отсутствовал более двадцати четырех часов. Она узнала также, что в окрестностях Берлингтона проходит пять автомобильных магистралей, а из местного аэропорта можно улететь в Чикаго, Питсбург, Филадельфию, Нью-Йорк, Кливленд и Олбани.
На сегодняшний день 2100 человек числились без вести пропавшими.
