– Ну ты дурень! Тебе выжить надо, а ты за старое… Можно подумать, мало у тебя всего этого в жизни было. Семьи лишился! А всё ради чего? Чтобы с очередной бабёнкой в койке покувыркаться! Главное, нигде не задержался. Всегда новая лучше прежней.
– Да, лучше! Тебе не понять. Ты однолюб. А я, может, и не любил никогда в жизни. Только Антонину, да и то непонятно, давно это было…
Тоню он встретил после медицинского и пары лет работы терапевтом в районной поликлинике неподалёку от Нарвских ворот. Домой всегда возвращался на автобусе до станции метро «Автово», а там пешочком ещё минут пятнадцать, где жил с мамой и бабушкой, сколько себя помнил. Метро не любил и, если не в центр, избегал по возможности. А тут, как назло, что-то случилось, троллейбусы встали как вкопанные и перекрыли всё движение – пришлось на метро добираться. В вагоне народу полно, с работы возвращаются злые, уставшие. Девчонку увидел – держится крепко за поручень верхний, аж на цыпочки привстала, в руках сумка большая, видно, студентка, совсем молоденькая, от силы первый курс будет. Понравилась. На пупса резинового похожа и такая беленькая! Она до станции «Дачное», до конечной – пришлось одну остановку с ней проехаться, еле догнал, так быстро по платформе бежала. Тоня училась в текстильном, только-только школу окончила. До этого у него постарше дамы были, опытные, без комплексов. А эта – чистый одуванчик, недотрога. Непонятно, что такое с ним приключилось – предложение Тонечке через месяц сделал, уж больно она сладкая была и какая-то родная, словно именно её ждал.
– Вы хоть видитесь с Тоней или врагами разбежались? – Аркадий придвинул стул, присел на краешек.
– Да разве с ней можно врагами? – улыбнулся Александр. – Она же всё в себе всегда, слова дурного не скажет… Слушай! И праздники с ней, и в отпуск… Да, гулял! Но по-тихому. Она, кстати, не знает, что я здесь. Не надо ей таких новостей, переживать будет.
– Тебя деньги погубили. Оставался бы простым терапевтом – хрен бы кому нужен был, кроме Тони. А так, понятно, на тебя бабы, как на мёд, слетались… Сам-то ты далеко не брутал! – тихо сказал Аркадий и заботливо поправил сбившееся одеяло. – Может, укол сделаем? Боль есть?
– Почему слетались? Это ты завидуешь мне, Аркадий! И нет у меня никакой боли.
– Да, вот именно сейчас я особенно тебе завидую.
– Тебе ещё и смешно! Всегда знал, что хирурги самые циничные из врачей, – Александр разглядывал потолок. Веки тяжёлые, слабый совсем, до противного.
– Сейчас укольчик сделаем, и заснёшь. Завтра на обходе загляну. Если что – зови, всё равно ночь не спать.
Аркадий подошёл к окну и уже протянул руку опустить жалюзи.
– Не трогай! Мне так спокойней. Небо вижу, значит, живой ещё.
– Тебе сын-то звонит? С ним, надеюсь, у тебя нормальные отношения? Он вроде в Швейцарии обосновался?
– Да, созваниваемся часто. Но мать мне не простил. Женился года два назад. Дедом скоро буду.
– Вот-вот, дедом! Помни об этом, Саша!
– Да пошёл ты куда подальше! Это ты всю жизнь как дед. А я ещё поживу, если сложится!
– Поживи-поживи. Кто же против?! Я только за, Саня… Всё! Укол, капельницу поставим, и отдыхай.
– Иди уже! Надоел… И умереть спокойно не дадут.
– Ты же пожить собрался? – уже в дверях спокойным, ровным голосом возразил Аркаша.
– Так это я иносказательно. Типа иронизирую над своим плачевным положением.
– Хуже бывает, Саш. Вон в соседней палате парню тридцать пять всего стукнуло, и шансов уже никаких… Ещё покорячишься на этом свете. Такие противные, как ты, скрипят, но долго живут. Не хотят вас с таким хреновым характером на небеса брать, мороки не оберёшься. А ты ещё и кобель приличный! Всё, пошёл! Не задерживай!
Не успел Аркадий выйти, как влетела медсестра в аккуратненьком халатике, чрезмерно зауженном на талии, и игривой шапочке, почему-то на самой макушке, а не привычно надвинутой на лоб.
«Как из фильма для взрослых. Хорошенькая!» – подумал Александр Михайлович.
– Давайте давление измерим, температурку. Сейчас после укола хорошо станет, и заснёте, как младенец! А завтра вставать будем. Ходить начнём потихоньку.
Она премило улыбалась, и он бы мог узреть в ней мать Терезу, если бы не её до неприличия обтянутые бёдра.
Александр улыбнулся в ответ, сцена была действительно комичной. Он – новоявленный импотент – пялится на роскошную задницу медсестры.
Боль потихоньку отпускала, но заснуть сразу не получилось. Боролся с желанием вызвать Аркашу, поболтать, вспомнить молодость: «Жаль, по рюмашке не вмазать, и курить хочется невыносимо… Видно, прав Аркадий: с такими человеческими желаниями я точно подзадержусь на этом свете. Надо Женьке позвонить в Швейцарию, а то поднимет тревогу – до Антонины дойдёт. Ей и того раза хватило, как за ребёнком ходила. Скотина я неблагодарная! Ладно, что об этом… Спать надо, сил набираться… А медсестра действительно хороша! Надо с утра приглядеться…»
Александр просыпался тяжело, тело назойливо ныло, и перспективы дальнейшего существования не радовали. Именно существование, другого определения он никак не мог дать всему этому кошмару: «Удивительное дело! Вроде как-то бодренько жил… Бабы, водка и всё такое. В спортклуб ходил, по бутикам, ресторанам, поездки, работа… А тут раз – и за каких-то несколько часов операции превратился в недееспособную рухлядь, ещё и с непонятным исходом… Всего пятьдесят восемь!.. Жить хочется невыносимо!»
Дверь в палату со скрипом приоткрылась, перед ним предстала девушка-женщина внушительных размеров. По манере держаться она тянула на главврача, а оказалась простой медсестрой, которая сменила вчерашнюю.
– А где Мэрилин Монро? – он с трудом улыбнулся.
– Кто, простите? – у сестры сделалось странное лицо. Видно, надулась и обиделась, предполагая, что камешек в её огород.
«Про Таньку, скорее всего, спрашивает, вертихвостку. Прости, господи, – медсестра! Тоже мне, только название. Руки из задницы. Ни для кого не секрет, что пришла работать в дорогую частную клинику мужика искать крутого. Сама не раз смеялась над этим и отделение выбрала подходящее, чтобы долго не мучиться. Стерва конченая! Как её только ноги носят!» – еле сдержалась, хотелось всё выпалить, что о ней думает.
– Вы про Татьяну? Так она только дежурство сдала. Ещё здесь где-то, если что!
– Нет-нет! Я так, пошутил просто.
«Я бы не сильно шутила на твоём месте! – зло подумала Зоя и сделала доброе лицо. – Что я на него злюсь?! Он-то в чём виноват? Мужики все падкие до откровенных прелестей. А у этой бесстыжей их пруд пруди. Профессионалка!»
Пока она суетилась вокруг Александра, появился вполне свежий Аркадий.
– Ну как у нас дела? – он потирал руки, приплясывая на месте.
– Ещё не родила! – Александр Михайлович с раздражением оглядел друга-хирурга и уставился на часы.
