Две недели пролетели незаметно. Пётр позвонил, сказал, что завтра Танюшу привезёт, хоть на немного. Мама из санатория вернётся, и опять до школы могут Танечку забрать, а если надо, то и на медкомиссию с ней сходят. Он уже и ранец купил, и форму, переднички, манжеты с воротничками белые.
Света не знает, как Олегу сказать, извелась, не найти слов: «Ничего говорить не буду! Как будет, так будет!»
Если что, Петра в квартиру не пустит – привёз Таньку и привёз. И вообще, пора ей всё объяснить, что они с её отцом чужие – привыкнет, и вопросов не будет. То, что мешаться будет, не сомневалась. Ну как-нибудь устроится…
Олег уходил, и в кои веки в известность поставил, что завтра приехать не сможет, выходной от неё берёт. Так и сказал: выходной; и Серёга встретиться хочет, что-то происходит у него непростое, совет нужен.
У Светы от сердца отлегло – как хорошо всё складывается, как раз днём Таньку привезут, и придумывать ничего не надо.
Олег сразу понял: у Серёги не просто блажь, а нечто серьёзное, раз не хочет по телефону обсуждать. Встретились у станции метро «Маяковская», Олег предложил в «Сайгон» на Невском.
– Там одни маклаки да фарца всех мастей! Не пойду, вдруг кто из своих в таком месте увидит. Ещё и бутерброды дорогостоящие стоя лопать…
– Мне там нравится. Народ какай-никакой, необычный! Опять в столовку дешёвую потащишь?! – спорил Олег.
– Ну пошли, коли так приспичило. А хочешь, в «Кавказский» пойдём?
– Там очередь… Суббота… Швейцар обязательно скажет: мест нет, своих только пускают, или денег давать придётся.
– Не придётся! Я корочки покажу, пустят как миленькие.
Столик дали, и удостоверение показывать не пришлось, видно, на морде у Серёги всё написано. Заказали по шашлыку из свинины, зелени всякой, как положено, сыр сулугуни, пива разливного. Серый обо всём на свете, только не о главном говорит, даже Олимпиаду затронул, которая в стране в восьмидесятом году намечается…
– Ты мне зубы не заговаривай! До Олимпиады ещё целых два года. Ты мне лучше расскажи, что в данный момент у тебя в жизни происходит. Судя по роже, ничего хорошего. Разжаловали до рядового? – Олег хлопал друга по плечу, ржал и тянул кружку с пивом чокаться.
– Моя от мужа ушла. Говорит, из-за меня… С ребёнком… Что делать?
– Как что? Жениться, и жизнь себе испортить. Тебе это надо? Ты же сам говорил, что прошло всё. Чего это она вдруг надумала?
– Говорит, не может без меня. Поняла, когда отдалились. Думала, привыкнет, и всё на свои места встанет. Не смогла! Всё мужу рассказала и к родителям ушла.
Серый смотрел на Олега с искренним сожалением, и было понятно, что не видит он выхода, и друг тут ничем не поможет. Как он её бросит?! Как объяснит?
– Дела!.. Ты-то тут при чём? Ты, что ли, просил от мужа уходить? Нет! Или обещал что-нибудь?
– Ничего я не обещал! И не хочу ничего! Как позвонила и мне всё выдала, вообще до чёртиков испугался, хоть выписывайся из города и подавайся на Крайний Север. Может, раньше я бы принял её на эмоциях… Что-то ещё оставалось к ней… Воспоминания… Даже скучал, хотел её… Сейчас ничего нет, Олег! Ничего! Надо была рвать резко, а не играть в недоговорёнку. Вот что делать?
– Хрен знает… У меня у самого сплошная непонятка. Тысячу раз подумай. Ребёнок, конечно, не помеха. Понимаешь… Ты любил её однажды, а теперь не любишь, и ведь никогда не полюбишь больше. Так и жизнь пройдёт, а то и разбежитесь. Нельзя с одним человеком от большого к малому. Вот наоборот можно… А по-другому никак не получится. Я это точно понял.
– Думаешь, так прямо ей и сказать? – у Серёги даже глаза светлей стали, как надежда появилась.
– Вот так и скажи! Везде прав будешь. И не тяни. Может, и она со своим ранимым всё утрясёт. Не знаю… Мужики разные и не такое, бывает, стерпят. Видно, олух он, а не ранимый.
– Сегодня же поеду и закрою этот вопрос! – Сергей стукнул кулаком по столу, даже официантка обернулась и затейливой походкой подплыла к их столику.
– Вам ещё пива, молодые люди?
– Не надо нам никакого пива. Серый, ты, главное, на бабские слёзы не поддавайся. Это они умеют – в душу пролезть и всеми когтями зацепиться.
У официантки, зрелой пышной дамочки, глаза с голубыми тенями до бровей сделались круглыми. Олег улыбнулся.
– Это я не вам, уважаемая! Счёт принесите, пожалуйста.
Сергей от смеха чуть со стула не упал, прикольно получилось.
Вышли, немного до Дворцовой прогулялись и назад, к машине. Олег Сергея до метро подбросил, кулак на прощание показал, чтобы не робел и до конца боролся за свою свободу и независимость, и, не думая, на Ветеранов, к Светке поехал – ждёт поди, надеется. Даже цветов купить захотелось.
Только выехал на Московский, полил дождь. Август, вроде ещё лето, а дождливый и неприветливый, одним словом, ленинградский, порой сентябрь лучше. Дворники скрипели, маячили перед глазами и с трудом справлялись с беспрерывным потоком, словно наверху решили слить всю воду из поднебесной, впору остановиться и переждать. Повезло ему с жигулёнком, засунули в своё время в списки, и ждать годами не пришлось. Хорошо было в «Совтрансавто» работать! Деньги водились, и связи разные… За границей всяких машин насмотрелся и в мерсе посидел. Бомба!
«Может, попробовать вернуться? Всё-таки на хорошем счету числился, ушёл-то по семейным обстоятельствам… Сейчас ничего не держит, надоело хернёй страдать и подхалтуривать вечерами».
Решил заехать, пробить обстановку. Вряд ли что поменялось. Его знают – не подведёт. Это он, как идиот, фортель выкинул, семью хотел сохранить, а всё наоборот получилось, и дело совсем и не в этом было, просто Юлька ненадёжная оказалась. Одно непонятно, откуда столько ненависти к нему, что с сыном видеться не даёт. За что мстит?
Дождь почти стих, и он остановился на Ленинском проспекте напротив цветочного ларька. Уже собрался выходить, передумал: «Не будет никаких цветочков… Не хочу! С чего вдруг?!»
Попривык он к Свете, но необычно как-то, нет до конца ясности. Завёл машину, проехал несколько метров и опять остановился.
– Чёрт! А что не купить?! Делов-то!
В ларьке только длинные гладиолусы, как в школу на первое сентября, да астры не первой свежести. Не мотаться же в поисках других?! Купил гладиолусы.
По лестнице поднимается дурак дураком, хоть букет выбрасывай. И чего надумал?! Подошёл к дверям, звонить собрался. Голос истошный слышит, на Светкин похожий. Вроде ругается с кем-то… Растерялся, не понимает, что и думать. Позвонил в дверь, потом ещё раз. Она не сразу открыла, глаза бегают… Не видел её такой. Рядом мужик какой-то и Таня, за него прячется, ревёт – по лицу видно, хоть и без единого звука, слёзы сами по себе ручьём катятся. Стоит Олег, не понимает, то ли разворот-поворот, то ли порог переступить, да ещё и букет в руках. Дурная история!
