– Невидаль какая! Себя забыл? Однажды такой же приполз, весь в соплях и слезах! Хорошо, хоть не женился, ума хватило!
Олег проснулся рано утром, видно, от похмелья и не узнавал ничего вокруг:
– Где это я?
Вдруг медленно поползли кадры вчерашнего дня. Стало тяжко! Встал с кровати, одежда висела на стуле. Её кто-то почистил, и выглядела она почти сносно. На кухне суетилась мать вчерашнего паренька, её он хорошо запомнил, а лицо Серёги, который уплетал румяные оладьи со сметаной, почему-то вспомнил с трудом.
– Присаживайся!.. Мам, налей Олегу чаю… У тебя хоть есть надёжные люди в таксомоторном, войдут в положение? Если хочешь, вместе пойдём?
В парке он всё уладил, рассказал правду, правду без особых подробностей – хватит, и так уже Серёге по пьяни лишнего ляпнул, не в его это правилах. А в кассу из своих внесёт, что машина почти всю смену вхолостую простояла.
Домой вернулся, на столе записка, что подаёт Юля на развод и с ребёнком у родителей поживёт, пока он не соизволит вещи собрать и свалить к своим, – Матвей привык здесь жить и в садик ходить через дорогу. И очень она надеется, что хватит у него совести на раздел имущества не подавать, и так подлец подлецом, на женщину руку поднял.
В квартире было непривычно тихо. Посмотрел – вещи Юлькины на месте и Матвейкиных полно, и косметика в ванной разложена, знала, что соберётся и уйдёт. На душе – гаже не придумать, и не потому, что подошёл к финишной в своих отношениях с женой, а потому, что жить надо начинать заново и сына жалко.
Юля повела себя ещё хуже, чем он предполагал. На последнем заседании суда столько грязи на него вылила, чуть ли не лишить родительских прав требовала. Видеться с сыном не давала, и не только ему, но и родителям.
«Лишить сына захотела! Можно подумать, плохой отец! А мама при чём? Просиживала с Матвейкой днями и ночами. Ей-то почему нельзя внука навещать?» – обидно было и непонятно, как он мог так не разобраться в ней. И откуда только берётся такая слепая любовь, готовая на любые жертвы и унижения?
Ушёл из такси, чтобы ничто не напоминало о том дне, когда всё рухнуло. Может, оно и давно началось, да он, дурак, ничего не замечал.
Опять случай помог, подсобил один пацан – ещё в армии корешились – устроиться в автошколу, инструктором по вождению – место неплохое, хлебное. Он его сто лет не видел, даже фамилию забыл, случайно на заправке встретились.
Несколько раз заезжал после развода на Комендантский, подарки сыну передать – в глазок смотрела, а двери не открывала. Он – в детский сад, воспитательница твердит, что не велено Матвея звать, особая просьба матери, и типа всё понимает. Потом вошла в положение и разрешила, только много сыну, видно, наговорили – как чужой, и выворачивался, если обнять хотел.
Мать Олегу всю плешь проела, чтобы в суд на Юльку подал, нет у неё такого права хорошего отца лишать общения с ребёнком. Не мог на такое пойти, и так врагами расстались, одна надежда – вырастет сын, может, и поймёт отца.
С Серёгой сдружился, летом на выходные на рыбалку мотались, за грибами… У того ещё похлеще история приключилась. Девушка его с другом лучшим шашни завела, целых полгода с двумя встречалась, пока не застукал он их у неё дома. Случайно получилось. Серёга знал, что родители её в отъезде, позвонил, прийти хотел. Она – в отказ, типа спать пораньше ляжет, устала. И как стукнуло что-то в голову, интуиция, не поленился на последнем автобусе приехать. Окна горят на её первом этаже, и фигуры едва различимы за занавесками, мужская и женская. Он в дверь звонить – не открывают. Выждал час – и окно бить. Влез в квартиру, а там перепуганная девушка его мечется, а в постели голый друг возлежит. Им и в голову не могло прийти, что Серёга на такое пойти сможет. Этот гад ещё долго доставал со своими извинениями. Убеждал, что глаза хотел другу открыть, так бы не поверил, пришлось идти на крайние меры. Врал, конечно! «Чего только не бывает на свете», – удивлялся Олег, только решил раз и навсегда никогда больше не любить, хоть евнуха пусть из него делают, всё теперь до фонаря.
А тут ещё эта Спиридонова со своими чувствами! Чудная!
– Я одна теперь живу, разошлись мы…
– И что?
Света замялась, стоит, глаза полные слёз, даже жалко.
– Так от меня-то что ты хочешь?
– Хочу общаться!
– Ну так пообщались уже… или как? – Олегу стало смешно.
Какая доставучая! Он и не встречал таких. Ведь всем своим видом показывает, что не интересна она ему. Была бы какая смазливая, ещё куда ни шло. А так, если честно, даже страшненькая, только что напористая и, видно, на всё пойдёт, без стеснения.
– Некогда мне, гражданка Спиридонова. У меня урок сейчас. Так что разрешите откланяться! – и уже было дверь в машину открывать…
– Подожди! – она схватила его за руку и как молитву запричитала. – Возьми телефон! Возьми! Я сейчас, подожди секундочку. Может, время будет или настроение… Я ждать буду! Вот сколько надо, столько и буду ждать! Возьми, пожалуйста!
Она достала записную книжку, ручку и быстро большими размашистыми цифрами накарябала свой номер, будто от их величины что-то зависело, вырвала листок и сунула ему прямо в руку и, не оглядываясь, побежала в сторону автобусной остановки.
– Дурная какая! – Олег взглянул на бумажку, скомкал и хотел уже выбросить, потом почему-то передумал и сунул в карман водительской кожанки – с полной уверенностью, что уж телефон Светланы Спиридоновой ему точно не пригодится.
В автобусе была давка, Светлана висела на одной руке, держась за поручень, а из глаз медленно одна за другой стекали слёзы, самые горькие, которые выливались сами по себе, как из переполненной чаши, и их невозможно было остановить: «Зря я выгнала Петю! Жила бы и жила, и женился бы в конце концов».
– Нееет! – она сказала это так громко, что стоящий рядом пожилой мужчина с жалостью посмотрел на её зарёванное лицо, и ей от неловкости пришлось отвернуться.
Дома было тихо, Таня гостила у бабушки. Стало совсем невыносимо.
Никогда бы не подумала, что будет скучать по дочери – всегда из дома с радостью выпроваживала: «Танька скоро в школу пойдёт. Девка, конечно, неглупая, и читает вовсю, и считает хорошо, хоть сразу во второй класс иди… Вредная, конечно, Алла Сергеевна, но внучке много внимания уделяет, точь-в-точь как её бабушка… Сто лет на кладбище у бабули не была и с матерью давно не виделась… Вот завтра вместе с мамой и сходим. Встану пораньше – и в Стрельну, что-то на душе тревога».
Утром собирается, уже за порог ступила, слышит – звенит телефон настойчиво, кто-то дозвониться во что бы то ни стало желает. Не хотела возвращаться, плохая примета. Потом передумала и, не снимая обуви, чертыхаясь, пошла в гостиную послушать, что за неладная её в дверях застала.
– Вы Светлана Спиридонова? – голос был незнакомый, старческий, то ли мужской, то ли женский, не разберёшь. – Спиридонова Валентина Анатольевна – ваша мать?
