– Надо было хотя бы позвонить…
– Надо было. Я бы смылась и не выслушивала сейчас весь этот бред. Поехали.
Вздохнув, я тронулась с места, и остаток пути мы молчали, время от времени косясь друг на друга.
К моменту нашего возвращения давно стемнело, свет в окнах квартиры Владана не горел, и я вместе с беспокойством почувствовала щемящую тоску. Потянулась к мобильному, но решила: лучше позвонить, когда останусь одна.
Припарковались мы во дворе, Маринка вышла, не говоря ни слова, я последовала за ней, но не успела захлопнуть дверь машины, как услышала свист.
«Владан», – с облегчением подумала я, не задаваясь вопросом, с какой стати ему поджидать меня во дворе, когда можно с удобством устроиться в квартире. Не ключи же он забыл? В этом случае давно следовало позвонить.
– Привет, – сказала Маринка, навстречу ей со скамьи поднялся мужчина.
Глаза успели привыкнуть к темноте, и я узнала Бада. Басаргин Алексей Дмитриевич был другом Владана, хотя теперь я в его дружбе сомневалась, и повод для этого у меня имелся. Бад, как и Владан, вырос в этом районе, дружили они с детства, тогда же оба обзавелись прозвищами. Бад – по первым буквам имени, фамилии и отчества, Владана звали Сербом, что вполне понятно. Еще в подростковом возрасте Бад сколотил банду, такие банды и по сей день есть почти на каждой здешней улице. Но чем старше становились ребята, тем серьезней были грехи.
Теперь Бад – бизнесмен, от прошлого он не открещивался, но и вспоминать о нем не любил, однако в Яме каждый знал, как он нажил свои миллионы.
– Как дела? – спросил он Маринку.
Она ответила:
– Нормально, – и с насмешкой посмотрела на меня.
Бад был в меня влюблен, по крайней мере, пытался убедить меня в этом, а заодно внушить мысль, что моя любовь к Маричу выйдет мне боком. Уверена, Маринка, которой о его отношении ко мне хорошо известно, изнывала от любопытства, однако поспешила удалиться.
– Привет, – сказала я, вышло не очень любезно.
– Привет, – буркнул он. – А где Серба носит?
– Не сказал. Звонить ему не пробовал?
– Не отвечает.
– Тогда попытайся завтра.
Я собиралась войти в подъезд, но Бад позвал:
– Подожди, – и кивком указал на скамейку.
Я малость замешкалась, но все-таки села, он тоже устроился на скамье.
– Вы хоть не муж и жена, но все равно одна сатана, – со смешком произнес Бад.
– А в чем, собственно, дело?
– Твоя идея заняться этим убийством?
– Ты имеешь в виду, убийством Ольги Васиной? – нахмурилась я.
– Не помню, как ее зовут… Баба из Фонда.
– У нас появился клиент. Человек нуждается в нашей помощи…
– Разумеется, – перебил Бад. – Но почему он нуждается именно в вашей помощи? Этим вопросом ты не задавалась?
– О чем ты? – окончательно смешалась я.
– Значит, не задавалась. Я тебе помогу: потому что у остальных хватает ума не браться за это дело. У Владана бы точно хватило. Вот я и спросил: это твоя идея?
– Скажи на милость, тебе-то что за нужда бежать сюда с разборками? Только про вашу дружбу мне не говори.
– Какого черта…
– Просто не говори, – перебила я.
Мы уставились в глаза друг другу, невероятно, но он первым отвел взгляд.
– Если ты считаешь, что у тебя могут возникнуть проблемы в связи с нашим расследованием, поговори об этом с Владаном. Он-то действительно считает тебя другом.
– У меня нет никаких проблем и быть не может, – разозлился он. – Идиотка, мать твою… А вот у Владана они непременно возникнут. Живи сам и не мешай жить другим. Слышала о таком правиле? Если более доходчиво: не лезь туда, куда не просят.
– Можно подумать, это в первый раз… я имею в виду…
– Понял, что ты имеешь в виду. Наркота – это система. Чувствуешь разницу? Владан здешний расклад хорошо знает. Но что такое здравый смысл, когда рядом… – он презрительно фыркнул и головой покачал.
– Ты сюда явился, чтобы его урезонить? Желаю удачи в отважной попытке.
– А то я не знаю, что это бесполезно, – отмахнулся он. – Потому и стараюсь вложить в твою пустую голову… в общем, ты эту кашу заварила, тебе и расхлебывать.
Он поднялся с намерением уйти, но тут во двор въехал джип Владана, и вскоре показался он сам. Запер машину и не спеша направился к нам.
– Здорово, братка, – протягивая руку Баду, сказал он, и они обнялись, как и положено старым друзьям.
И я, услышав это насмешливое «братка», подумала: может, истинное отношение Бада к нему для Марича давно не тайна?
– Ты по делу или как?
– Ехал мимо, решил узнать, как твои дела.
– Да вроде все в порядке. Или ты по-другому считаешь?
– Ну, моих советов ты все равно не послушаешь.
– Это верно, – смеясь, кивнул Владан.
– Ладно, я поехал, – помедлив, сказал Бад, и они простились.
Поднимаясь по лестнице, я слышала, как его машина выезжает со двора. На подоконнике подъездного окна между первым и вторым этажом сидела Маринка.
– Какая неожиданность! – приветствовал ее Владан.
– Клоун, – презрительно бросила она.
– Ага, – кивнул он. – Весь вечер на арене. Бад – твоя работа?
– Да пошли вы, – махнула рукой Маринка и бегом поднялась в свою квартиру. Дверью хлопнула так, что подъезд содрогнулся.
– Вот что значит старая любовь, – присвистнул Владан. – Душой за нас болеет.
Мы тоже поднялись к своей квартире, и с каждым шагом беспокойство, вызванное словами Бада, все росло. Басаргин, Маринка, даже Тамара в один голос твердили: впутываться в это дело не стоило. Тут я некстати вспомнила слова барменши, что связаться с такой, как я, для Марича равносильно расстрельному приговору… Сказано это было сгоряча, и я решила не принимать ее слова близко к сердцу, но сейчас расценила их совсем иначе.
– Может, нам отказаться от этого дела? – неуверенно начала я.
– С какой стати? – удивился Владан, запирая за нами дверь. – Отгадай, о чем я мечтал последние два часа?
Я бы предпочла поговорить серьезно, но точно знала: это бессмысленно.
«Идиотка», – в панике подумала я, соглашаясь с недавним определением Бада, но ответила, весело хихикнув:
– Все твои мечты мне хорошо известны.
Утром мы проснулись довольно поздно и в офисе появились часам к одиннадцати. Под дверью лежал конверт, его кончик был засунут в тонкую щель, чтобы послание не унесло ветром. Мы переглянулись, на лице Владана читалось недовольство. Я хотела поднять конверт, но он меня опередил. Пока я отпирала дверь, Владан вертел его в руках – обычный конверт, в верхней части которого значилось «Сербу». Буквы были вырезаны из газеты и старательно наклеены.
