– Но разве без магии возможно устраивать такие фокусы с пространством? – спросила Алиса.
– Алиса, я не настолько разбираюсь в магии, – сказал Тесак. – Ты, наверное, знаешь больше меня.
– Не повторяй ту чушь, которую говорила Нелл, – раздраженно заметила она.
– Почему же? В том трактире с тобой творилось что-то странное, все видели. Я почувствовал, как Бармаглот ушел, а он по своей воле никогда не уходит.
– А может, он просто учуял добычу пожирнее? – спросила Алиса.
Ей не хотелось верить, что своей силой она может отпугнуть чудовище, и она совершенно не жаждала стать более «интересной», как выразился Чеширский. Тесак молчал, хоть это было на него не похоже. Он просто вошел в лабиринт, ожидая, что она последует за ним. Когда они расходились во мнениях, Тесак никогда с ней не спорил, даже если ей бы этого захотелось.
А ей, как ни странно, хотелось. С тех пор, как они покинули больницу, она словно барахталась в бурной реке, что несла ее неумолимым потоком, шваркая по пути о каждый камень или корягу. И вряд ли когда-то ее судьба была в ее руках.
Алиса не желала быть волшебницей и привлекать внимание тех, кто так и норовил этим воспользоваться. Это было бы глупо. Если вдруг кто-нибудь заподозрит, что она владеет магией (сама-то она такой мысли не допускала), тогда даже Тесаку при всех его способностях ее не защитить. Ее схватит какой-нибудь авторитет и выставит, словно диковинку, на обозрение искушенным любителям острых ощущений, что часто наведываются в Старый город. А если не авторитет, то правительство уж наверняка ее арестует. Занятия магией, как и сами маги были вне закона. Алиса не представляла, как Чеширскому удавалось отвлекать внимание правительства от улицы Роз. Должно быть у него был компромат на влиятельных чиновников.
С этими мыслями она машинально плелась вслед за Тесаком, а когда опомнилась, ее раздражение только усилилось: нечего таскаться за ним по пятам, как трусливой собачонке («но ты с самого начала ведешь себя, как испуганная собачонка»).
Вообще-то она не боялась, просто беспокоилась, хотя, пожалуй, бояться было чего. Они застряли в лабиринте из волшебных кустов роз, не имея ни малейшего представления, столько придется из него выбираться.
Щеки Алисы горели, лицо покрылось разводами копоти от смога, сквозь который они пробирались всю ночь. Казалось бы, после мрачных закоулков Старого города стоило радоваться яркому солнцу, но в этом лабиринте, где от палящих лучей негде было укрыться, оно стало лишь дополнительной помехой. Хотя розами здесь пахло слабее, чем в гостиной, от их запаха все так же не было спасения. Она устала и от ходьбы, и от роз.
Она уселась посреди лабиринта, скрестив руки и ноги и ожидая, заметит ли Тесак. Он почти сразу же оглянулся и вопросительно посмотрел на нее.
– Алиса, ты чего? Проголодалась?
– Нет, – она вызывающе вскинула голову, – с меня хватит. Я больше шагу не сделаю.
– Нам же надо выбираться из этого лабиринта, – он махнул рукой вперед. Перед ними был длинный проход с несколькими боковыми коридорами.
– Мы же понятия не имеем, куда свернуть, чтобы выбраться. А Чеширский небось сидит у себя в гостиной да посмеивается над нами. Я его развлекать не буду. Я ему не игрушка, – вспылила она, вспомнив, как он ее окрестил.
– Конечно, не игрушка, – согласился он. – Но, если не возражаешь, я могу сам поискать отсюда выход.
– Зачем? – спросила Алиса. – Это тебе не Старый город, где ты вспоминал былые хоженые тропы. Здесь, как любому другому, приходится идти наугад.
Тесак подошел к ней, присел и пристально посмотрел в глаза.
– Что случилось с моей послушной доверчивой девочкой?
– Пришла в себя, – ответила Алиса, вспомнив о тех больничных порошках, что подсыпали ей в еду целых десять лет. – От дурмана.
У Тесака загорелись глаза.
– Вот именно, Алиса. Порошки!
– При чем тут они? – смутилась Алиса от такой внезапной перемены, сводящей на нет всю ее выходку.
– Порошки не давали магии проявиться, – воскликнул Тесак, хватая ее за руки и поднимая с земли. – Если бы тебя ими не пичкали столько лет, ты бы давным-давно поняла, что ты волшебница.
– Тес, прекрати, – перебила Алиса, выдергивая руки и успокаиваясь. – Я не волшебница. А если… – она потянулась к нему и зашептала на ухо неожиданно пришедшую в голову мысль. – Если и волшебница, тем более не стоит об этом кричать на каждом углу. Еще не хватало, чтобы Чеширский пронюхал. Поэтому сбавь-ка тон. Мы ведь не знаем, кто нас подслушивает. Уж Чеширский – то наверняка наблюдает за нами и слышит все, о чем мы говорим.
– Он уже решил для себя, что ты волшебница, как ни отнекивайся, – ответил Тесак. – Иначе с чего бы его так заинтересовали твои знания о Бармаглоте?
– А это еще тут при чем? – снова запуталась Алиса. Ей все никак не удавалось поспевать за его рассуждениями.
– Так он же не какую-нибудь известную басню рассказывал. Ишь как пыжился, сразу видно, был уверен, что мы об этом знать не могли. А тебе кто рассказал предание? Мама?
– Да, – ответила Алиса.
– А она от кого узнала?
Алиса пожала плечами.
– Наверное, от своих родителей.
Тесак кивнул.
– А те от своих, и так далее. А твоя семья всегда жила в Новом городе?
– Думаю, да, – ответила Алиса. – Я как-то ничего другого не слышала.
– Знаешь, Алиса, – нахмурился Тесак, – я не чувствую здесь Бармаглота.
У Алисы голова, может, и прояснилась, а все причуды Тесака остались на месте. Она со вздохом взяла его за руку, и они пошли вдоль по просеке меж кустов роз. Ее радовал даже временный разрыв связи между Тесаком и Бармаглотом.
На каждой следующей развилке Алиса осматривала проходы в надежде заметить какой-нибудь намек на путь к выходу. Но лабиринт был везде одинаков. Они решили придерживаться основной тропы.
– В конце концов, – рассуждала Алиса. – тропа должна когда-нибудь закончиться. А как дойдем до конца, можно просто прорубить через кусты дорогу.
За спиной послышался шелест. Алиса быстро обернулась, но ветра не было. Из стены лабиринта выскочили два стебля, опутали ей ноги и рванули назад, повалив ее навзничь. Не успели они с Тесаком опомниться, как Алису поволокло по траве, и она скрылась в зарослях роз.
Глава девятая
Шипы впивались со всех сторон, кололи руки, лицо и голову, продирались сквозь куртку и штаны. Кажется, Тесак ее звал, но она уже не слышала из-за роз, которые залезали в уши, нос и глаза, пробираясь внутрь. Стоило только открыть рот, чтобы закричать, как они, забивая горло, прорывались и туда. «Стоп, стоп, стоп, стоп, стоп». Жаль, что она не волшебница, отшвырнула бы эти розы, вывела их с Тесаком из лабиринта, навсегда улетела из Старого города и забыла Бармаглота, Кролика, Чеширского, Моржа, Плотника, розы – все, чего боялась, из-за чего проливала кровь и слезы. Она бы дотла спалила эти розы, чтобы они больше никому и никогда не причинили вреда.
