– Скорей заходите сюда и поезжайте со мной. Все остальные лифты на техобслуживании. Я отвезу вас вниз.
– Спасибо, Алекс. Мы уже давно…
– Ждете?
– Давно не виделись.
– Это верно. Мы каждый день встречаемся, но не видим друг друга.
– Спасибо, что не оставляешь Мелани.
Они говорили в один голос, словно сорок лет совместной жизни наложили отпечаток на их мозги. Сиамские близнецы с общей корой головного мозга.
– Это нормально.
– Спасибо. Ты останешься с Мелани сегодня вечером?
– Да.
– Она безнравственная: уверяет нас, что хочет остаться одна. Она сказала нам, что в этом году не имеет желания ничего праздновать.
– Она не будет ужинать в Рождество одна. И я принес ей немного фуа-гра и шампанское.
– Спасибо, Алекс; мы тебя очень любим, ты это знаешь.
Я не представлял себе, как бы я ответил им: «Я вас тоже», поэтому просто глупо улыбнулся, чтобы не быть равнодушным к этим прекрасным словам.
– Мне было приятно встретить вас.
– Ты всегда будешь желанным гостем в нашем доме.
– Я буду иногда к вам заходить.
Мы дошли до той стадии, на которой наши реплики стали совершенно неинтересными. Все разговоры постепенно угасают; нужно уметь уйти до того, как станет слишком поздно.
– У нас еще лежат несколько твоих мелочей.
При слове «мелочи» я представил себе одну или две пары кальсон и старую лохматую зубную щетку.
– Можете выбросить зубную щетку: она старая, и я с тех пор купил себе другую.
– Хорошо, что купил, но я имела в виду не ее, – ответила моя бывшая теща. – Мелани сохранила все письма, которые ты ей посылал. Их целая сотня. Ты хочешь их забрать?
– Не знаю.
– Скажи мне в другой раз, забираешь или нет. Знаешь, эти письма напомнили мне хорошее время, когда Мелани была здорова.
– Ей станет лучше, и скоро. Я в этом уверен.
Лифт закончил спускаться. Родители Мелани ушли в холл первого этажа. Я поднялся на четвертый, чтобы попытаться найти санитара. Пустые коридоры и тишина. Найти его невозможно. Вероятность, что я случайно встречу его, ничтожно мала. Я решил, что оставлю его ключи на сестринском посту шестого этажа.
– Ты любишь меня так, что готов провести 24 декабря в больнице?! Алекс, это невероятная жертва!
– Нет, не жертва. По пути сюда я встретился в коридоре с твоими родителями. Я знаю: ты им сказала, что предпочитаешь остаться одна. Я не верю ни одному слову из этого. Ты хочешь их защитить. Это нормально.
– Раны и болезни не исчезают на время праздников. А жаль. Мои родители старые люди, им нужен отдых. Они будут мне нужны еще долго.
– Я тоже мог бы тебе помогать.
– Не знаю.
– Мне бы этого хотелось.
– Ты любил здоровую спортивную девушку. Сейчас ты говоришь с машиной, годной только на свалку.
– Не смотри на происходящее так мрачно. И не забывай: ты обещала, что начнешь учить меня бегу. Это может быть полезно, если за нами опять кто-нибудь погонится.
– Бег не спас меня от жестоких побоев. Я научу тебя не быстроте, а выносливости.
– Выносливость – это уже хорошо. Нужно только немного потерпеть.
– Тебе это тоже нужно.
– Я буду терпеть.
Молчание.
– Мадам Фарбер не продлевает наш договор. Через два месяца я окажусь на улице.
– Какая дура! Она объяснила тебе почему?
– Да, но не совсем. Она хочет сдать квартиру девушке, которая будет, можно так сказать, преданно помогать ей. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
– Нет.
– Девушке, которая бы занималась ею и ее матерью. Короче говоря, была бы их домработницей.
– Ты ищешь новую квартиру?
– Займусь этим всерьез после праздников. У меня нет выбора.
– Трехкомнатную?
– Мне одному три комнаты не нужны. Достаточно будет двухкомнатной.
– А книги?
– Часть положу в бокс, другую часть у своей матери. Оставлю при себе только те, без которых не могу обойтись.
– Это какие? Скажи мне заголовки книжек, без которых не можешь существовать.
– Ну, я еще не размышлял над этим. Но я могу тебе назвать… «Жизнь не здесь», «Человек без свойств», «Самопознание Дзено», «Поиск», «Мечта», «Люди доброй воли», «Месье Тест», «Замок», «Бувар и Пекюше», «Западня», «Человек ли это?», стихи Рембо, Верлена, Дикинсон, Валери, Сен-Жона Перса, Сюпервьеля, Бодлера, пьесы Мюссе, Мольера… Гюго – «Собор Парижской Богоматери», Вольтер – его сказки, Дидро, Шодерло де Лакло… Жюль Ренар – его дневник… Поль Ост…
– Алекс, тебе будет нужно сто квадратных метров только для твоих книг. Откажись от кабинета.
– Ты знаешь поговорку: выбирать – значит отказываться.
– А ты мог бы отказаться?
– Это трудно.
– Куда же я пристрою свои вещи?
– Так ты хочешь снова жить со мной?
– Если найдется немного места между двумя книжными полками.
– У тебя будет столько места, сколько тебе нужно.
– Между Флобером и Мопассаном?
– Столько, сколько тебе нужно, Мелани.
В больнице обед подают, когда у здоровых людей бывает поздний полдник. В восемнадцать часов по коридорам начинают ездить тележки. Шум колес, стук тарелок, звон стаканов и столовых приборов долетают до ушей тех, кто лежит, скрытый за пронумерованными дверями. Несмотря на необычное время, это важное событие в жизни больных. Сегодня, 24 декабря, мне, в виде исключения, было разрешено обедать вместе с Мелани. Можно было немного нарушить правила.
Мелани чувствовала себя хорошо и была счастлива, что наконец видит меня, пока я ждал в ее обществе свой поднос с едой (еще одно нарушение).
– Я принес шампанское и фуа-гра.
– Этим будет приятно заесть суп, который здесь подают.
Мы терпеливо ждали, прежде чем выпили по стакану. Больничные няни внесли подносы. У нас был впереди час покоя.
Повар, несомненно, потратил несколько лишних сантимов на этот праздничный обед. Из накрытого пленкой лотка на меня глядела креветка; она пыталась дать мне понять, что ее и ее сестер лучше не есть.
«Если бы ты знал, какой долгой была моя дорога сюда. Громадный бассейн в Азии, фабрика, красители, кастрюля, огромная, как вселенная, самолет, снова какие-то продукты, холодные ладони, которые нас хватали, и, наконец, этот жалкий лоток, где вынуждены жить я и мои коллеги».
