Через несколько минут нарядная Светка выбежала на улицу в белой кофточке, заправленной в клетчатую юбку-шотландку, и с красивым голубым бантом в волосах.
– Я готова! – радостно объявила она. – Маринка, я что-то забыла, как называется эта музыка, которую мы должны слушать?
– Камерная. Знаешь, если честно, она мне не нравится. Скукотища.
– Ой, совсем нет! Ты что-то не так поняла. К нашей соседке муж вернулся. Он с ней целых пять лет не жил. А моя бабушка так и сказала, что Катькин артист приехал на очередную гастроль. Так этот артист ходит, песни разные поет и тетю Катю ими смешит. Бабушка говорит, что этим песням его камерники научили. И еще сказала, что он теперь весь расписанный.
– Как это?
– Да не знаю я. Наверное, это когда артисты автографы всем дают. А еще так говорят, когда по гастролям нужно ездить.
– Везет тете Кате. С таким мужем живет! – с завистью произнесла Маринка. – Я когда вырасту и стану знаменитой пианисткой, то тоже буду всем автографы давать.
– Обязательно будешь. А я стану самым лучшим модельером и буду тебе красивые платья шить.
– Здорово! Все так и будет! Скорее бежим в машину, а то нас уже дядя Витя заждался.
Уже через несколько минут девчонки гуляли по театральному фойе.
– Какая здесь красотища! – восхищалась Светланка.
– Мне тоже нравится, особенно рисунки на потолке и шторы бархатные. Буду взрослой, обязательно себе такие куплю.
– Правильно. И еще диванчик с завитушками. Все артисты на таких сидят, я в кино видела. Хватит по театру ходить. Пошли смотреть, что в буфете продается. Мне родители рубль дали.
– А мне рубль и пятьдесят копеек. И еще сказали, что если у тебя денег не будет, то это нам на двоих.
В буфете с подругами случился гастрономический шок. На прилавке справа на овальных блюдах лежали шоколадные пирожные с масляным кремом, трубочки заварные с вареной сгущенкой, песочные корзиночки с разноцветными розочками, бисквитные с миндалем и слоеные язычки, политые золотой сахарной глазурью. Слева стояли три подноса. На одном лежали бутерброды с икрой и красной рыбой, на другом – с копченой колбасой, а на третьем – с сыром. Для мороженого предназначались красивые розеточки, рядом с которыми стояли банки с шоколадной стружкой, сиропом и жареными орешками. Но самое главное – это шоколадки на зеркальных полках. Маленькие, средние, большие и, конечно же, круглые медальки.
– Вот эта да! Сколько здесь вкуснотищи разной!
– Маринка, ради этого стоит ходить в театр! Ты что хочешь?
– Я все хочу. Только не успеем мы ничего купить. Очередь вон какая длиннющая.
– А вот и успеем! Еще как успеем! – весело затараторила Маринка. – Смотри, Аделька совсем рядом с прилавком стоит.
– Точно, стоит. И как это она без своей виолончели сюда притащилась? Вот повезло нам!
– Привет Аделька, – прошептала Светка подруге. – Чур, мы с тобой.
– Вот еще чего. Раньше нужно было приходить.
– А мы не могли раньше. Мне бабушка колготки зашивала. Не могла же я с дыркой на пальце в театр идти. Ой, Аделька, какие у тебя ажурные колготочки, просто загляденье, – попыталась смягчить Аделькину вредность Светка.
– Это мне мама крючком связала, – гордо произнесла счастливая обладательница ажура.
– А мне бабушка еще никогда-никогда колготки не вязала. Она мне их только зашивает и приговаривает, что надоела ей эта художественная штопка, – попробовала надавить на жалость Светка. – У тебя очень хорошая мама.
– Ладно, так и быть, стойте, – почувствовав свое превосходство, разрешила Аделька. – Только я, чур, первая покупаю. Мне два пирожных: корзиночку и миндальное, – сказала она буфетчице.
– А я шоколадное брать буду, – предупредила Мариночка. – А ты что хочешь?
– А я трубочку воздушную с кремом.
Расправившись за пару минут с пирожными, они снова направились к буфетной стойке.
– Тетенька, нам на двоих еще корзиночку и масляное с миндалем, – сделала заказ Мариночка.
– А я себе язычок слоеный куплю, – объявила Аделька.
– С удовольствием, – произнесла розовощекая работница торговли в красивом кружевном передничке.
Она ловко подцепила лопаткой шедевры кулинарного искусства и разложила по тарелкам.
– Как здорово в театре, – восхищенно произнесла Светланка, отправляя в рот очередной кусочек пирожного. – Правда, Аделька?
– Ага, я тоже люблю в буфет ходить в перерыве. Мне мама всегда что-нибудь вкусное покупает. А сегодня мы как взрослые. Сами можем выбирать. Никто нам не запретит покупать все, что вздумается.
– Никто нам не запретит, – вторила ей Маринка с набитым ртом.
– Может, тогда по мороженому?
– Не откажемся! – поддержали идею девчонки.
– Тетенька, нам еще мороженое с сиропом и орешками, – сделала новый заказ Светланка.
– А мне двойную порцию, – добавила Аделька и шмякнула на прилавок приготовленную мелочь.
– А не много ли сладкого для одного раза? – заботливо поинтересовалась буфетчица. – Вредно это. Лучше чаю возьмите.
– Теть, мой папа говорит, что у нас, Соловьевых, зубы железо перекусывают, а желудок его сразу же переваривает, – похвалилась Светка.
– Ну, как знаете, – улыбаясь, произнесла продавец и поставила перед подругами три порции мороженого, обильно политые сиропом.
– Во жизнь! – слизывая с ложечки мороженое, блаженно произнесла Мариночка.
– Мне тоже здесь нравится. Всегда бы так! Ты только быстрее ешь, а то зрители уже в зал пошли, – поторопила Светка подругу. – Все самое смешное можем пропустить. Аделька давным-давно убежала место занимать.
Запихав в себя через силу остатки лакомства, подруги направились в малый зал. Занавес открылся, и стройная женщина в красивом концертном платье и с бархатной папкой в руках объявила:
– Луиджи Боккерини. «Менуэт».
Музыканты встали со своих мест, и дирижер в черном смокинге под громкие аплодисменты зала вышел на сцену. Он вежливо поклонился зрителям и, как добрый волшебник, взмахнул палочкой. Музыканты заиграли. Седовласый скрипач играл с полной самоотдачей, периодически прикрывая глаза от удовольствия.
– Во дает! – удивленно произнесла Светланка. – Он слепой, что ли?
– Он профессионал и знает все наизусть, поэтому может в ноты не смотреть.
– А когда веселая музыка начнется? – поинтересовалась Светланка у подруги.
– Никогда, – назидательно произнесла Цецилия Моисеевна, сидящая в соседнем кресле. – Девочки, театр не цирк, и смешить вас здесь никто не будет. Светочка, пожалуйста, разговаривай потише. Это же Боккерини! – с восторгом сказала она, тряся лорнетом над головой.
