– Тогда, Маринка, тебе вообще нельзя, – предостерегла подругу Светка. – Моя бабушка, как увидит тебя в окне, всегда качает головой и говорит, что бедненькая ты и ноженьки у тебя, как карандашики, тоненькие. Представляешь, так говорит даже тогда, когда ты по две пары колготок на себя пялишь. Все, обойдешься, – вынесла вердикт Светка и отдала Маринкину долю Адельке. – Не обижайся, для тебя же лучше. А вот ей можно.
– Спаси-и-ибо, – с благодарностью ответила Аделька и быстро спрятала лишнюю папироску в кармашек.
– Поджигай, Коль, не тяни. Курить уже сильно хочется, – торопил друга Женька.
– Огонь! – закричал Колька и чиркнул спичкой.
Его примеру последовали остальные.
– Ну как? – поинтересовалась Маринка.
– Да никак. Лично я еще не поняла, – покашливая, ответила Светка. – Горло щипит.
– А мне нравится, – набрав полный рот дыма, ответила Аделька.
– И мне нравится, – послышался голос одноногого деда Гриши, пробиравшегося к ребятишкам сквозь заросли.
– Мы пропали, – прошептал Колька, пряча свою папироску за спину.
– Что теперь будет!.. – в ужасе прошептал маленький Пашка и сунул горящую папироску в карман.
– А ничéво не будет, – успокоил старик ребятишек. – Деда Гриша сейчас будет учить вас правильно курить. Ерунда все эти ваши папироски, баловство. А ну-ка-сь, садись все подле меня.
Понимая, что им ничто не угрожает, ребятня окружила деда. Старик достал из-за пазухи свернутую газетку и начал не спеша разрывать ее на ровные полоски.
– Вот, ента тебе, Кольк. Ента Женьке с Ромкой, а ента мальку Пашке.
– А нам? – возмущенно произнесла Аделька.
– А вам нельзя, потому что вам еще детев родить надобно, когда повзрослеете. Возбраняется женскому полу цигарки курить.
– Так это когда будет! – разочаровалась Светланка.
– И то верно, – согласился дед и оторвал еще три полоски.
Потом он пошарился в левом кармане пиджака и достал кисет с махоркой.
– Вот вещь так вещь! Не то что ваша казенка. Брат с юга кажный год присылает. Сам выращивает, рубит и – уважительную посылочку брату.
Дед положил на полоску газетки щепотку табака, смочил слюной краешек и свернул трубочку. Ребятишки, глядя на него, сделали то же самое. После того, как самокрутки были готовы, дед Гриша каждому поднес огонь.
– Фу, воняют как-то странно! – поморщилась Мариночка.
– Ну да, прям тряпками какими-то, – подтвердила Светка.
– Не могéт этого быть, чтобы такой табак тряпкой вонял, а вот Пашкина куртка от спрятанной папироски могéт вонь испускать, – спокойно произнес дед, глядя на увеличивающуюся дырку. – Цигарку в карман пихал?
– Пихал, – растерянно произнес Пашка.
– А ну, скидавай ее быстрее, чтобы пожару не было.
Пашка с быстротой молнии сбросил с себя куртку и обомлел. На правой стороне красовалась дыра, края которой тлели и разрастались на глазах.
– Ой, что делать? – меня же мамка за курточку ругать будет.
– Да ничево не делать. Земличкой ее посыпь и притопчи, – посоветовал дед.
После того как пожар был затушен, старик продолжил курс обучения. Он глубоко затянулся, подержал дым в себе и медленно выдохнул. Мальчишки сделали тоже самое. После первой затяжки девчонки так начали кашлять, что из глаз полились слезы. Пацаны сдавленно кхыкали, но крепились изо всех сил. Только Пашка стоял расстроенный, не сделав ни одной затяжки. В одной руке он держал прожженную курточку, а в другой дымящуюся самокрутку.
– Не печалься, малек, и смотри, чево деда Гриша щас вытворять будет.
Он глубоко затянулся, закинул голову назад и начал выпускать кольца.
– Во красотища какая! – восхищенно произнесла Аделька. – Мне обязательно так нужно научиться делать.
– Это чему тебе надо научиться? – послышался голос Клавдии Петровны, жены деда Гриши, которая, заслышав голос мужа в кустах, яростно пробиралась через ветки. – Вы чего это тут вытворяете? – начала она было ругаться.
– Уйди, старая, и не мешай мне профилактикой курева среди подрастающего поколения заниматься, – сказал он, подмигивая супруге.
– Ага, все поняла, – серьезно произнесла она и попятилась назад. – Ухожу и не мешаю.
– А профилактика это что? – спросил Пашка.
– Это, наверное, когда профессионально курить учат, – предположил Женька.
– Пятьдесят годков с ней душа в душу живем, чтобы вам всем так свезло, – похвастался дед. – Показываю еще раз. Затягиваюсь глубоко, а потом губами, как рыбка делаю и начинаю колечки пущать. Поняли? Главное – поглубже.
Как и учил дед Гриша, ребятишки вдохнули дым со всей ответственностью и… тут началось! Все до одного разразились таким мощным кашлем, что глаза повылезали наружу и сделались красными от напряжения. Маленький Пашка пострадал больше всех. От внезапного спазма дыхательных путей его штанишки с сандаликами сделались мокрыми.
Как только все пришли в норму, дед Гриша поинтересовался:
– Ну что? Будем дальше учиться?
– Не, я точно не буду, – ответил Ромка. – Ничего хорошего.
– И я не буду, – отказался Колька.
– А я так вообще никогда-никогда не буду курить, – сказала Аделька. – Это сильно противно, воняет и голова кружится. Врут все эти красивые тетки!
– А меня еще и тошнит, – пожаловалась Светочка.
– А я даже дышать нормально не могу, – еле проговорила Маринка. – Да что я, вон Пашку бедненького какой пот от страха прошиб, что весь мокрый с головы до ног.
Все повернулись в Пашкину сторону. Он молча стоял, прикрываясь прожженной курточкой и плакал.
– Паш, миленький, не плачь, – прижала его к себе Мариночка. – Нам тоже всем плохо.
Аделька пошарилась в своем карманчике и протянула другу «взлетную» карамельку.
– Пашунь, бери. Такие только в полете дают.
Пашка еще разок шмыгнул носом и взял конфетку.
– Нам щас всем такие карамельки нужны, – сказал Ромка. – Голова сильно кружится. Как в самолете летим.
– Полетали малость, приземлились, а теперь и по домам пора, – вставая с ящика, проговорил дед Гриша.
– Мы сейчас домой не можем, – стал отказываться Женька. – От нас сильно дымом воняет.
– А вы не бойтесь. Я вас каждого домой доставлю. А ежели у родителев какие вопросы возникнут, то говорите, что, мол, Григорий Францевич о вреде курения рассказывал и табачные опыты ставил. Папки с мамками у вас образованные, ругать меня не будут. Поймут и спасибо скажут. И ты, малек, за курточку не переживай. Моя бабка тебе такую заплаточку поставит, что в жисть никто дырки твоей не увидит.
