– Прэлесть! Простите меня за грубость, но я немножко скажу за эту цацу. Раиса Матвеевна рассказывала, как родители все детство вышибали из Риты дурь, но, к сожалению, их метод оказался неэффективным. Она всякий раз умудряется откуда-то ее достать.
– Так и есть! По ее понятию, центральный магазин существует, чтобы продавать товар в количестве одной штуки и исключительно ее размера!
– Вот, оказывается, из-за кого я испытываю сенсорный голод в течение нескольких дней! Идемте скорее на кухню, а то моя рука устала держать вазочку с изумительно вкусными пряниками! Она хрустальная, между прочим, и тяжелая. Знаете, деточка, если уж Блок советовал при душевной тоске пить чай, так нужно следовать рекомендациям умных и талантливых людей. Послушайте, как прэлестно он написал о пользе чаепития:
Глухая тоска без причины
И дум неотвязный угар.
Давай-ка наколем лучины,
Раздуем себе самовар!..
Здесь я пропущу, потому как не хочу вас утомлять художественной декламацией. Прочитаю концовку.
…Авось, хоть за чайным похмельем
Ворчливые речи мои
Затеплят случайным весельем
Сонливые очи твои.
За верность старинному чину!
За то, чтобы жить не спеша!
Авось, и распарит кручину
Хлебнувшая чаю душа!
– Ну, как вам? В яблочко? – с хитрым прищуром спросила Циля соседку.
– Действительно, Блоку возразить трудно, – улыбнулась Соня.
– И не нужно! Софочка, классикам вообще не стоит противиться. Они хлебнули немало горя, поэтому знали про жизнь все. Врачеватели душ! Сэнсэи и Зигмунды Фрейды, если хотите! Я всегда говорю, почти все проблемы прекрасно решаются в супружеской постели, ну, а в вашем несложном случае хватит и чаепития на кухне. Правда, Семочка?
– Абсолютно с вами согласен, Цецилия Моисеевна! Было бы из-за чего расстраиваться!
– Семен, бросайте дела и приходите к нам отдыхать! Я расскажу замечательную историю, после которой настроение вашей супруги совершенно точно улучшится.
Цецилия Моисеевна сделала пару глотков свежезаваренного душистого чая и уже было протянула руку за любимой желейной конфеткой, но передумала.
– Ограничусь маленькой ложкой малинового варенья. Поправляюсь почему-то в последнее время, – пояснила она, с сожалением смотря на вазочку. – Так вот, обещала вам историю – слушайте. После войны, когда советская легкая промышленность была в полном упадке, свекор принес домой два с половиной метра английского драпа.
– Арон, ты где взял этот щикарый отрез? – поинтересовалась Нелли Львовна, прикладывая ткань к телу и разглядывая себя в зеркале.
– Сестру Басю премировали на работе.
– Я тебя умоляю, за какие такие заслуги! Если у нее музыкальный слух и большой зад, это еще не означает, что она хорошо играет на пианине. Чем там твоя Бася ударно трудится – большой вопрос!
– Нелли, ты ее недолюбливаешь.
– Что значит, недолюбливаю! Арон, не сглаживай острых углов! Я ее ненавижу! Только она могла продать родительский дом и тут же забыть, что у нее есть родной брат. Вот тебе отрыжка дефективного воспитания! Вот те деньги на такси, которые родители ей давали для поездки на работу! Она же прокатывала больше, чем зарабатывала в месяц! И после этого ты хочешь шить ей пальто? Арон, у тебя нет гордости!
– Жена, она мне родной человек.
– Ты хоть знаешь, как выглядят родственные отношения? Если да, то наверняка ошибаешься. Она заботится только о собственном удовольствии. Посмотри в ее сторону и мудро содрогнись! Ладно, ты не уважаешь свою личность, но подумай о семье. Пожалуйста, сделай вид! Обидься на нее! Ты хочешь, чтобы над нами смеялся весь город?
– Нелли, у меня сейчас есть интерес вставить между твоими возмущениями пару слов. Бориса отправляют работать за границу, и он берет с собой семью. Неужели я не помогу сестре хорошо выглядеть? В конце концов, это престиж страны.
– Арон, дай стране возможность самой позаботиться о своем престиже. Надеюсь, «наверху» передумают, и их пошлют совсем в другую сторону.
– Жена!
– Да-да! Там им самое место.
– Нелла, помолчи минуточку и глубоко подумай, откуда этот отрез?
– Ей выдали «там»?
– А я за что!
– Нет, ви только посмотрите, как она истерично домогается нашей Родины! Я не говорю за то, что она по сей день не научилась синхронно играть двумя руками, так ей прямо-таки счастье без всяких усилий идет навстречу! Мало ей Бора, интеллигентный человек, так теперь еще и заграница! Арон, она же проныра. Если бы Воронцовский дворец не был занят пионэрами, то точно тебе говорю, там жила бы наша Бася. Сделай приятно, не расщепляй мине нерв и верни штоф взад.
– Нэллочка, это невозможно. Если страна выдала отрез, то, значит, она хочет, чтобы ее работники «там» выглядели прилично. Зачем мировому капитализму лишний раз давать повод думать, что у нас чего-то не хватает? Они постоянно ищут наши слабые места, а после твоих слов получается, мы им в этом сильно поможем. Конечно, в стране немножко плохо с легкой промышленностью, но есть и поважнее заботы. Считай, что пальто для Баси – это задание Родины.
Нелли Львовна хотела было возразить, но почему-то передумала. В ее голове шла нешуточная борьба между патриотизмом и честью семьи. Очень хотелось показать Баське жирный кукиш, но идти против государства – нешуточный риск. Вскоре практичный мозг свекрови из нескольких вариантов выбрал самый подходящий и она произнесла:
– Арон, сшей ей не просто хорошее пальто, а очень хорошее пальто, и пускай ее замучают вопросами о том, где живет такой прекрасный мастер! Подумать только, Арон Шнайдер станет самым знаменитым портным в стране! Шей, Арон, Баське щикарно! Пуговицы – за мной. Мы нанесем с тобой удар мировому капитализму и сделаем это красиво!
Вот такая история, деточка, произошла в Бениной семье. И не нужно нервничать из-за того, что Бог кого-то обделил умом. Носите на здоровье купленное платье, тем более что оно наверняка на вас сидит лучше, чем на толстой Марго. А теперь простите меня, но я все-таки съем одну желейную конфетку. Очень уж они вкусные.
Аделька
После утопленных в трясине сапог и испорченных вещей штрафные санкции со стороны родителей не заставили себя долго ждать. Светка почти час отстояла в углу и была выпущена бабушкой на свободу с чистой совестью сразу же после того, как закрылась за родителями входная дверь. Почти всех мальчишек постигла та же участь, но с одним отличием: Кольку отлупили ремнем. Пашку мать вообще никогда не ругала. Самое страшное для него наказание – видеть расстроенную маму. При виде слез он готов провалиться под землю, пообещать хорошо себя вести, делать уборку во всей квартире и многое другое, лишь бы «родненькая» вновь начала улыбаться. Маринкины родители категорически отрицали рукоприкладство и воздействовали на детское сознание исключительно нравоучительной беседой с убедительными примерами из педагогических книг. В целом, ничего нового.
