Судя по угадываемым в темноте вагонам, поезд остановился за станцией. Бойцы возились с бревнами для пандуса, подготавливая танкам удобный съезд. Он подошел ближе и замер в удивлении. На платформе возвышалась гигантская пушка, а то, что он принял за бревна, оказалось десятиметровыми упорами!
– Это установка «ТМ-1-180», самая маленькая в железнодорожной артиллерии, – похвастался незнакомый майор.
– Та, большая, что на Красной Горке, тоже сюда приедет?
– Для нее необходим особый бетонный фундамент, и смысла нет. Здесь двести платформ нашего калибра и полусотня восьмидюймовых.
* * *
– Почему позицию выбрали так близко? – поинтересовался Костя.
– Железнодорожная ветка одна. Орудия ставим со стометровым интервалом и стреляем наискосок, – пояснил майор.
– Погоди, ты сказал – двести платформ, а здесь встанет не более тридцати.
– Остальные артполки на Дачной дороге или в сопровождении бронепоезда переправляются через Вуоксу.
Майор рассказал историю железной дороги, проложенной Адмиралтейством для обеспечения береговых фортов и крепости Тронгзунд, построенной в петровские времена. Достоинства проходящей над пляжами линии оценил бизнес. Южный берег был занят дачами царской семьи и богатого дворянства, а северный – пуст. Сначала на Карельском перешейке построили пансионаты и новомодные санатории. Следом появились дачи богемы и среднего класса.
На рубеже веков Обухов поставил корабельное орудие на железнодорожную платформу и показал Адмиралтейству. Там новинку оценили и заказали четыре батареи, одновременно приступив к укреплению железнодорожного полотна. Увлекшись, майор начал рассказывать об успехах русской артиллерии во время Империалистической войны, но его прервал капитан:
– Буссоли убраны, вычисления закончены. Из штаба пришел порученец с боевым приказом, – и протянул пакет.
– Охренин с охренизмом! – прочитав, воскликнул майор и передал приказ капитану.
Тот выразился попроще, прибегнув к широкому спектру русского мата в различных вариантах склонения и спряжения. Выплеснув эмоции, закончил более понятно:
– Стрелять прямой наводкой над головами своих! Ошибка в одну тысячную градуса сметет роту!
Оба поспешили в штабной вагон в надежде образумить начальство, а Костя посмотрел на платформу с пушкой. В сером свете февральского утра орудие выглядело гигантским чудищем. Двенадцатиметровый ствол с башней на восьми растопыренных упорах вызывал ассоциацию с пауком. От зарядного лотка к следующему вагону тянулся транспортер подачи снарядов. Все обшито двухдюймовыми броневыми листами, включая электростанцию и жилые вагоны.
– Товарищ младший лейтенант, – подбежал разведчик, – танкисты прислали гонца, они выгружаются в километре от нас.
Костя еще раз посмотрел на орудие, способное поражать врага на расстоянии в тридцать семь километров. Майор прав, пять километров – это выстрел прямой наводкой, и низколетящие снаряды деморализуют пехоту. Увы, в армии решение начальства не обсуждается, и он перешел к насущным делам:
– Завтракаем здесь или пойдем к танкистам?
– Да ну их, гостеприимства ни на грош! Ребята запустили походный примус и поставили гречневую кашу с говядиной.
На самом деле танкисты не заслужили упреков, в Красной Армии еще нет понятия «сухой паек». По уставу полевая кухня всегда должна сопровождать войска и готовить пищу даже на марше. Это не глупость службы тылового обеспечения, а реалии территориальных войск, получавших продукты в любом районе своей области. В НКВД – иная ситуация, «полевой паек» полагается милиционерам и пограничникам при выездах на оперативно-розыскные мероприятия.
* * *
Завтракали основательно, ибо перспектива обеда неизвестна, если вообще состоится. Затем почаевничали с сахаром вприкуску. До этого Костя только слышал о пиленом сахаре, а сейчас наслаждался сваренными в сливках коричневатыми кусочками. Далеко не все хорошее из не столь далеких времен дошло до двадцать первого века. Разлив по флягам остатки сладкого чая, разведчики распихали по карманам белковые галеты
[56] и отправились к танкистам.
На разгрузке царили Содом и Гоморра! С платформ согнали менее четверти танков, железнодорожники матерятся, а представитель штаба армии с пистолетом в руке грозит расстрелять «вредителей». Скучающие сотоварищи по охране телетанков на всякий случай устроились поодаль, и Костя кружным путем присоединился к ним.
– Ночевал рядом, а пришел последним, – недовольно заметил капитан погранвойск.
– Задержал длительный завтрако-обедо-ужин, – отшутился Костя.
– А мы здесь торчим с рассвета! Начальство матерится, никто в корпусе ни разу в жизни не ставил палатку.
– Танки выгрузить не могут, воду для полевой кухни с собой не привезли. Все голодные и злые! – добавил командир второй группы.
– Они не знают о расположенной поблизости железнодорожной станции? – удивился Костя.
– Начпрод посылал бойца, но тот не нашел водоразборной колонки и вернулся, – усмехнулся пограничник.
– Пришлось объяснить, что станций в чистом поле не бывает, и показать колодец у фундаментов разобранных домов, – сказал командир второй группы.
Правители Финляндии планировали начать войну в сентябре и заблаговременно очистили район предполагаемых боев от населения. Русских просто выгоняли из домов, финнам предоставили транспорт для вывоза имущества. Затем разобрали все строения до собачьих будок включительно. Выборг тоже эвакуировали, пригороды снесли, а город превратили в крепость. Но тут Вермахт напал на Польшу, и боевые действия пришлось перенести на ноябрь.
Советская разведка сразу донесла о надвигающейся угрозе, но пресса этот факт обошла молчанием. Газеты трубили о белофинской военщине с разнузданными националистами – и ни слова о высылке населения из районов предстоящих боев. Так что прибывшие с Дальнего Востока танкисты не могли знать о стоявшей здесь деревне.
– Гляди-ка, им удалось поставить первую секцию штабной палатки, – ехидно заметил пограничник.
– Жди гонца, – добавил командир второй группы.
– Типун тебе на язык, накаркал!
Действительно, от палатки бежал боец, призывно размахивая руками.
– Никакой дисциплины, словно корешей зовет на рыбалку, – вставая, проворчал пограничник.
Из обстановки в первой секции штабной палатки – лишь складной стол с картой и больше ничего, нет даже стульев. При виде входящих командиров групп охранения начальник штаба спешно дожевал колбасу и сразу перешел к делу:
– Финны спешно укрепляют подходы к Выборгу, поэтому командование приказало ускорить прорыв обороны.
– Уличные бои приведут к разрушениям, а это наш город, – пояснил суть приказа комиссар корпуса.
