Злосчастную троицу уволокли прочь. Унгатт-Транн обвил хвостом шею Гранд-Фрагорли и подтянул ее поближе, благожелательно мурлыча:
— Видела их морды? Я их пощадил, я их унизил, и они были вполне довольны. Затем я приговорил их к погребению заживо — и вот они в полном оцепенении. Да, Фрагорль, от власти получаешь удовольствие. Сила — это все.
Зайцы присели передохнуть в длинном уклоне туннеля. Брамвил тер спину и громко ныл:
— Ох, сомнительная это радость — топать и топать, согнувшись в три погибели! Неплохо бы приподнять потолок?
Жесткий улыбнулся старику:
— Топать целый день, говоришь? Откуда нам знать, день сейчас или ночь? Здесь, внизу, всегда одно и то же. Вы подумайте лучше, как нам повезло. Темнеет, значит, у нас есть шанс остаться незамеченными. Всегда есть чему порадоваться, ребята.
Перлоу подскочил, хлопнув по своему куцему хвосту:
— Ай, черт, кто-то меня укусил! Жесткий подскочил с факелом:
— Где?
— Где-где, за конец хвоста, вот где!
— Да не где укус, а кто укусил? — Жесткий отодвинул укушенного в сторону и осмотрел место, на котором тот располагался.
Блинч распялила обеими лапами свой вещевой мешок.
— Вот он, маленький негодяй. Крабеныш. Шипастый!
И клешни для такого малыша здоровенные.
Перлоу погрозил малышу лапой:
— Ах ты нахаленок! Вот я твоей маме скажу, что ты кусаешься!
Троби взял у Жесткого факел и всмотрелся во тьму туннеля.
— Можешь уже смело говорить. Вон его мама пожаловала со всей семейкой и соседями.
Приближалось множество крабов, покрытых крепкими шипами, длинноногих, бронированных. Они угрожающе поводили здоровенными клешнями.
Блинч спешно опустила крабеныша на пол.
— Ох, там их сотни и сотни! Что ж нам делать-то?
Жесткий лихорадочно обдумывал опасную ситуацию.
— Вот что означали щипачи из песенки. По шуму слышно, что начинается прилив. Мы мешаем крабам удирать от волн. А еще мне не нравится, как они клацают своими клешнями. Может, они воображают, что мы для них хорошее угощение?
Крабы спешно продвигались боком, угрожающе клацая поднятыми вверх клешнями, пуская пузыри. Они шумели громче приливного прибоя и стучали клешнями, как град, падающий на скалы. Зайцы в замешательстве оглянулись на Жесткого.
— Что будем делать?
Жесткий понял, что путь только один.
— Бегом сквозь толпу этих грубиянов, и ни в коем случае не останавливаться. Они убегают от моря, мы бежим к морю. Троби, мы с тобой впереди пробиваем путь. Остальные за нами. Виллип и Блинч в середине, держите Брамвила. Готовы? Еула-ли-а!
Они ринулись вниз по туннелю, в гущу крабов. Троби и Жесткий отбрасывали шипачей в стороны, изо всех сил работая дротиками. Это оказалось непросто, крабы и зайцы столкнулись в узком туннеле, не оставлявшем места для маневра. Мощные клешни и челюсти хватали древки дротиков, пытались вырвать их из лап, острые шипы кололи зайцев. Некоторые крабы от чрезмерных усилий опрокидывались на спину, и тогда зайцы топали по ним, как по мостовой. Но туннель шире не становился, а вскоре стал вообще непроходимым. Гигантский краб двигался прямо на Жесткого, раскрыв клешни.
— Троби, факел, быстро!
Опалив шерсть на лапах, заяц схватил факел и ткнул им в пасть краба. Краб недовольно зашипел и сцапал факел обеими клешнями. Зайцы и крабы смешались в невообразимой неразберихе.
— Ай, снимите с меня это!
— Ой, мое ухо!
— Уйди, гад, отстань!
— Держите Брамвила, не дайте ему упасть!
— У-уй, нос отдай!
И тут всех накрыла волна.
Прилив послал им весточку со всей силой штормового моря. Кипя белой пеной и сине-зеленой водой, волна швырнула всю живность вверх и сразу же втянула всех обратно, вниз по скату туннеля. Жесткого завертело, как юлу; глаза, нос и уши наполнились соленой морской водой. Его швыряло на стены туннеля и на крабов. Весь мир наполнился грохотом, сам он грохнулся животом на дно и наелся песку. Мгновенно вскочив, он осознал, что довольно твердо стоит на лапах по пояс в воде, морские волны лупят в него со всех сторон. Отплевываясь и откашливаясь, Жесткий протер глаза. К нему шлепала по воде Блинч.
— Осторожно, Жесткий, к тебе Виллип!
Волна швырнула Виллип в спину Жесткого. Он покачнулся и схватился за обеих зайчих.
— Держитесь крепче! Где остальные? Как Брамвил?
— Ха, малыш, вот он я, во!…
Тут Жесткий почувствовал, что вода льется и сверху. Брамвил сидел на берегу под проливным дождем. В лапах он сжимал кусок бревна, которое, очевидно, помогло ему выплыть. Рядом жались в кучку другие зайцы.
К Жесткому подплывал Троби. Он задрал лапу в приветствии и тут же ушел под воду, но сразу вынырнул, отплевываясь.
— Тьфу! Все в порядке. Вон и Перлоу выкарабкивается. Эй, Перлоу, как дела?
— О-отлично, во! А ты? Погодка, я тебе скажу!
— Перестаньте орать, ребята! — громко прошептал Жесткий. — По берегу могут бродить патрули. Выходим вон там, под скалами.
Над берегом нависла холодная, промозглая безлунная ночь. Брамвил едва различал массивный силуэт Саламандастрона к югу от них.
— Эта скала — часть нашей горы, ее выступ. Она прячется в песке и выходит к самому морю.
Виллип подползла к краю и высунулась, тщательно осматривая скалу.
— Брамвил прав. Видно место, где мы вышли на берег, но туннель так зарос кустами и водорослями, что ни одна душа его не обнаружит.
Брамвил безуспешно пытался унять дрожь.
— Мы вырвались, ребятки, живые и свободные, в-в-во. Но без оружия и пищи. Что будем делать, малыш Жесткий?
Жесткий сморгнул капли дождя.
— Здесь оставаться нельзя. К востоку — скалы и дюны, я там летом собирал ягоды. Давайте попробуем двинуться туда.
За час до рассвета они достигли дюн. Слева белели меловые скалы. Дождь усилился, ветер рвал его пелену. Плотно прижав уши к голове, Жесткий обернулся к горе:
— Милорд, пока что я держу свое слово, не беспокойтесь. Мы еще вернемся к Саламандастрону, и если хоть один заяц жив, я спасу его, обещаю вам.
20
Ни Дотти, ни ее спутники в жизни не видели ничего подобного двору короля Бахвала. Они вышли на обширную поляну, прикрытую с одной стороны крутой скалистой горкой. Рядом протекала речушка, по берегам росли старые ивы, кусты калины и ивняк. Однако тихий, мирный лесной пейзаж кипел жизнью. Здесь суетились ежи, выдры, кроты, мыши, полевки, белки и землеройки, но больше всего было зайцев, молодых, сильных, смелых — и шумных.
