– Как зовут?
– Тебя это не касается.
– Назовите фамилию, имя!
– Да пошел ты.
– Место жительства?
– Может, тебе еще имя матери подсказать?
– Отвечайте на заданные вопросы!
– Да ладно тебе, шут гороховый.
– Вы оскорбляете не меня, а власть!
– В гробу я видал твою власть.
– Мы с вами договорились, что вы будете отвечать на вопросы, но если будете продолжать в таком духе, то я вам не пистолет дам, а велю язык вырвать.Я не шучу. И стойте как полагается. С какой целью вы прибыли в город?
– Чтобы развлечься. Интересуюсь цирком. Всегда его обожал.
– Кто такой Герцог?
– Не знаю я никакого герцога. Никого не знаю.
– Не надо лгать!
– Почему?
– Потому что вам это не поможет. Я уже пообщался с некоторыми из ваших.
– Понятно. В таком случае разговаривать не о чем. Пистолет будет тот, что у тебя на поясе?
– Нет. Это Герцог вам приказал стреляться, если будет подавлен мятеж?
– Он никогда ничего не приказывает.
– А что же он делает?
– Что делает? Тебя это не касается.
– Отвечайте!
– Зачем? Все равно не поймешь ведь.
– Предупреждаю: вы зря стараетесь, вам не удастся вывести меня из терпения. Когда и где вы впервые присоединились к цирку?
– Да насрать мне на ваши предупреждения.
– Когда вы впервые увидели Герцога?
– Видел только его лицо. Однажды. Его всегда в шубу укутывают, когда выносят к нам из грузовика.
– Укутывают? Зачем?
– Потому что он мерзнет.
– Вы сказали, что видели его лицо. Опишите его!
– Описать? Ты не просто кретин, но еще и зануда.
– Где у него третий глаз? Сзади? Или на лбу?
– А ты приведи его, если посмеешь найти, и я тебе покажу.
– Почему я должен его бояться? Он что, в жабу меня превратит?
– А зачем тебя превращать? Ты жаба и есть.
– Н-да, пожалуй, я передумаю и собственноручно вышибу вам мозги!
– Можешь попробовать, шут гороховый.
– Это еще успеется. В какое время вчера Герцог показался из циркового фургона?
– В какое время… Ну точно, ты ни хрена не соображаешь.
– Вы сами слышали, что он сказал?
– Его слышали только те, кто был рядом.
– Тогда откуда вы знаете, что он сказал?
– Его слова понимает только Подручный. И оглашает всем остальным.
– И что он сказал, например, вчера вечером?
– Что таких жаб, как ты, надо уничтожать.
– Он приказал вам сравнять все с землей! Это верно?!
– Он никогда не приказывает.
– «И построить новое целое из руин!» Не так ли?!
– Да ты неплохо осведомлен, шут гороховый.
– Что это значит? Построить новое целое из руин?!
– Тебе объяснять бесполезно.
– Хорошо. Назовите ваш род занятий. Я смотрю, на бомжа вроде не похожи.
– На себя посмотри. На кого ты похож? Что за цацки на грудь нацепил? Я бы так не позорился.
– Я спросил, чем вы занимаетесь.
– До сих пор на вас, тварей, пахал.
– Выходит, что вы мужик?
– Мужик – это ты.
– Судя по речи, вы человек образованный.
– Смени пластинку, несчастный паяц.
– Ну что же, я думаю, вас устроит, если я пристрелю вас собственноручно. Как бешеную собаку!
– Устроит.
– Но почему?
– Устал для вас землю рыть.
– Что вы хотите сказать?
– Дальше будешь рыть сам. Ты ведь это умеешь. Роешь вон, как навозный жук, и даже кайф от этого ловишь. А с меня достаточно.
– Это какой-то намек? Иносказание? Так?
– Ну точно. Ведь я человек образованный. Выражаюсь иносказаниями… Мне кажется, я очень плохо кончу: перед смертью меня от тебя стошнит.
– Скажите: когда Герцога унесли в фургон, вы сразу покинули площадь? Кто был зачинщиком? Можете описать его? Кто отдавал команды что делать? Кто предложил разбиться на группы, когда вы дошли до почтового отделения?
– Какое воображение!
– Назовите руководителей. Как их зовут?
– Руководитель у нас один. Но вы его никогда не поймаете.
– Он сбежал? Откуда вы это знаете? Он вам говорил, куда собирается?
– Вам его никогда не поймать!
– Может быть, он бесплотный, этот ваш Герцог? Как джинн из бутылки?
– Все гораздо сложнее. Он из плоти и крови, только это – иная плоть и иная кровь.
– Если вам уже все равно, может, вы все же объясните: чем он околдовал вас? Он вообще существует, этот ваш Герцог? Зачем вы напали на город? Зачем явились сюда? Чтобы разрушить его? Голыми руками? Чего вы хотели? Мне это непонятно.
– Я не могу ответить сразу на столько вопросов.
– Ответьте тогда на один: вы убивали людей?
– Убивал. Но мало.
– Как это понимать?!
– Можно было и больше.
– Вы убили ребенка на станции. Я сейчас спрашиваю не как следователь, а как человек человека: для вас нет ничего святого?!
– Как человек человеку скажу: ничего. Так ты дашь наконец мне обещанный пистолет?
– Думаю, будет правильней, если я сверну тебе шею. Медленно, чтобы успеть насладиться.
– К ребенку я отношения не имел. Ну, сверни, если так уж хочется.
– А те сотни людей, что были на площади, – они все такие, как вы?
– Откуда мне знать?
– Я чувствую, это меня сейчас вырвет от вас.
– Ну, все же достал я тебя. Вон как рожа задергалась. А где же военная выдержка?
– Стоять смирно!
– Не могу! Нос свербит, да и руки вы мне за спиной сковали.
– Допрос окончен! Передаю вас военному трибуналу! Убирайтесь!!!
– Ты мне пистолет обещал.
– Вон отсюда!!!
– Вроде бы офицер, а трепло. Трибунал. Ты в своем уме? Тебя что, не проинформировали, что у вас ничего не работает? Какой еще трибунал?
– Я сказал: убирайтесь!!!
– Ишь как перекосило тебя! Правильно я сказал – паяц. Ну ладно. Прощай, шут гороховый.
