Ждала я долго — «палка» связи то появлялась, то исчезала, и я принялась бродить по палате в поисках лучшего места для отправки сообщения. Мне пришлось забраться на кровать у окна, и только тогда сообщение наконец-то отправилось. Ладно, ответ буду ожидать где-то во второй половине дня, если не вечером. Хорошо еще, что койка возле окна свободна и мне не пришлось никого беспокоить.
Я уже слезала с кровати, как внезапно увидела значок «единица» рядом с папкой смс-сообщений. Ага, здесь возможно два варианта — либо сообщение тетушке не доставлено, либо мне пришло какое-то письмо от нее, отправленное день-два назад.
Я уселась на кровать, чтобы ответить на эсэмэску и снова отправить ее с найденного мною места наилучшей связи. Однако сообщение было отправлено с какого-то незнакомого номера. Странно… незнакомые люди мне звонят, а не пишут — ведь если речь идет о новом клиенте, он никогда не станет писать телохранителю, а пожелает поговорить о своей проблеме лично. Возможны, конечно, и исключения, но это большая редкость.
Я с любопытством открыла сообщение. Оно оказалось коротким, содержало в себе всего лишь два слова. Письмо от неизвестного отправителя гласило:
Ни подписи, ни времени отправки. Проклятая сеть… Указывалось лишь время получения — восемь пятнадцать утра. Кто это мог быть? Сообщение вызвало у меня какое-то неприятное ощущение, но я не могла точно сказать какое. Возможно, у меня вызвало досаду то, что меня просят о помощи, а я не знаю, кто это и чем я могу помочь этому человеку?
Я быстро забралась на кровать, нажала на кнопку вызова, чтобы поговорить с неизвестным мне человеком. Приложила трубку к уху, с нетерпением дожидаясь ответа. Гудков не было — ни коротких, ни длинных. Спустя некоторое время, которое показалось мне вечностью, я услышала сухой металлический голос: «Абонент временно недоступен».
Я громко выругалась и решила отправить сообщение. Написала столь же короткую фразу — «Кто это?», затем отправила. От природы я весьма терпеливый человек — могу долго сидеть в западне, подстерегая преступника, а во время своей учебы считалась неплохим снайпером. Впрочем, «неплохой» — скромность, в данном случае излишняя. Нет, я обладаю способностью хладнокровно выслеживать противника, могу находиться в одном положении несколько часов подряд, чтобы в подходящий момент метко подстрелить свою жертву. Однако существуют вещи, которые легко выводят меня из себя. В частности, я жутко раздражаюсь, если тормозит Интернет, не загружается фильм или долго не отправляются сообщения. Поэтому, хотя я и старалась отнестись к проблеме связи в больнице спокойно, мое нетерпение проявлялось в постоянном изучении экрана телефона.
Мерцающий кружок отправки погас, и мне пришел ответ:
«Сообщение не доставлено».
Я воздержалась от ругани — следовательно, абонент находится вне зоны действия сети. Дозвониться я не смогла, отправить смс — тоже. Что ж, не остается ничего другого, кроме как ждать, что произойдет дальше. Неизвестный отправитель, если, конечно, не была совершена ошибка, должен написать мне еще сообщение или попробовать дозвониться до меня. Телефон отключать не буду, попрошу все-таки Степана Сергеевича выдать мне зарядное устройство.
Внезапно дверь палаты открылась, вошла медсестра. Сегодня дежурила Любовь Романовна. Я обернулась и увидела изумленное лицо женщины. Хорошо, что сегодня дежурит она, а не угрюмая Вера Алексеевна, которая не стала бы разбираться, по какой причине я стою на кровати и зачем туда залезла.
— Женя? — удивленно произнесла Любовь Романовна. — Что вы делаете? Зачем залезли на кушетку?
«Так, решила попрыгать как на батуте», — едва не съязвила я, но вслух проговорила, стараясь придать голосу меланхоличную грусть:
— Солнце сегодня такое яркое… Наверно, на улице замечательно, весна… А я не могу выйти из больницы…
Лицо медсестры смягчилось, я явственно увидела на нем жалость.
— Женечка, не огорчайтесь, потерпите немного! Вас ведь в скором времени должны выписать — вроде вы идете на поправку. Будете и гулять, и природой наслаждаться. Весна от вас никуда не убежит, не надо унывать!
— Все равно хочется хотя бы чуть-чуть побыть на свежем воздухе, — продолжала я играть свою комедию. — Может, мне разрешат маленькие прогулки? Я чувствую себя, как узник за решеткой! Палата, коридор и столовая — вот и все, что я вижу здесь…
— Я поговорю с вашим врачом, — успокаивающе пообещала Любовь Романовна. — А сейчас слезайте с кровати, у нас завтрак. Давайте я вам помогу, чтобы вы не упали…
Медсестра удостоверилась, что я слезла на пол благополучно, ничего себе не повредив, и велела мне спускаться в столовую, сама же отправилась созывать остальных пациентов на завтрак. Мне совершенно не хотелось встречаться с другими больными — я ведь понимала, что они ничего толком не знают об исчезновении Ани и не могут быть мне полезны. А слышать бесконечные пересуды у себя за спиной было противно. Но что поделаешь — в палату мне еду уже приносить не будут, придется терпеть перешептывания и косые взгляды. Хотя я могу ошибаться: вдруг кто-то из пациентов замешан во всей этой таинственной истории? Гм, как я сразу об этом не подумала? Куда легче изображать собственную непричастность к преступлению — назовем это так, — если имеется человек, на которого можно все свалить.
Я находилась в одной палате с Аней, когда та пропала, и естественно, что козлом отпущения выбрали меня! Мне следовало не остро реагировать на подозрительное ко мне отношение других пациентов, а проверить каждого больного!
Итак, моя задача — выбрать кого-нибудь из больных и втереться к нему в доверие, а уже через этого пациента найти подход к остальным обитателям лечебницы. И конечно же, побольше общаться с персоналом. Степан Сергеевич — крепкий орешек, он будет хранить молчание. Значит, надо вызвать на откровенный разговор более словоохотливых медсестер. А врача подловить на какой-нибудь ошибке. Этим, собственно, я и займусь…
Я дождалась своей очереди, чтобы взять порцию утренней каши. Сегодня — надо же, какое разнообразие! — была овсянка. С другой стороны, какая разница, что есть? Я никогда не была разборчива в вопросах питания, еду воспринимаю вообще как средство поддержания жизнедеятельности организма.
Я осторожно донесла поднос с тарелкой и чашкой с какао до своего столика и, только опустив его на поверхность, с удивлением увидела, что на сей раз сижу не одна. Напротив меня стоял другой поднос с теми же блюдами, а на стуле сидел и обладатель подноса — парень лет тридцати — тридцати трех, которого раньше я среди больных не видела. Молодой человек был худощавого телосложения, но при этом не казался слабым — могу поспорить, он наверняка занимался каким-то спортом. Голова его была перевязана, и вполне вероятно, позвоночник был зафиксирован каким-то компрессионным корсетом, так как поза, в которой он сидел, казалась неестественной. Парень сидел чересчур прямо, как будто его спина была жестко зафиксирована. Одет молодой человек был в светло-голубую рубашку и джинсы. При виде меня он поднял голову и приветливо мне улыбнулся. Его лицо показалось мне довольно приятным, а карие глаза — глубокими и умными. Я улыбнулась в ответ и села на свой стул.
