— Нет, ты как раз обо всем этом говоришь, Женечка.
— Это потому, что я совершенно не знаю, на чем именно этого типа замкнуло. Понимаешь? Вариантов слишком много! Любовь, тайные побуждения, связь с чувственной жизнью, да бог знает что еще!
— Он влюблен в нее и ждет ответных чувств. Но у него мозги набекрень! — уверенно припечатал Генка.
— Коротко и ясно, ничего не скажешь. Да, — согласно кивнула я, — пожалуй, из множества перечисленных вариантов можно смело отвергнуть религии, ибо там сердце означает любовь земную и небесную, оберег, доброту, доброжелательность, сочувствие и все прочее, что никак не сочетается с убийством живого существа.
— Вот именно! Кто, будучи в своем уме, так в чувствах признается?!
— От себя могу добавить, что преследователь, пожалуй, говорит Татьяне, что готов ее защищать. И еще, что он рядом. Не в физическом смысле, скорее он намекает на духовное единение.
— А может, это просто символ творчества? Ты на ее картинах никаких сердец случайно не замечала?
— Кровоточащих? — сначала съязвила я, но потом задумалась. — Да вроде нет. Татьяна же не авангардный художник. Хотя она могла использовать в своем творчестве подобную символику. Это хорошая мысль, обязательно нужно будет уточнить. Я ведь далеко не все ее картины видела. В любом случае этот тип убил какое-то животное для того, чтобы прислать Татьяне «подарочек». Это уже само по себе говорит о многом.
— Может быть, он вынул орган из трупа? — рассудительно ввернул Генка.
— Ты говоришь это таким тоном, будто тогда все нормально! — фыркнула я. — И, кстати, это далеко не так. Слишком много крови натекло в коробку. Посмотришь, эксперты обязательно подтвердят мою версию.
— Вот и давай дождемся выводов специалистов, прежде чем подопечную пугать.
— Никого я не пугаю. Я Татьяне не сказала об этом. Но она женщина умная, сама догадаться может. Тем более если за этим «подарочком» другие последуют.
— Полагаешь, это не единичный случай? — повел бровью полковник Петров.
— Думаю, он на этом не остановится.
— Я безоговорочно верю в твою интуицию, но можешь мне объяснить почему?!
— Всеми этими странными подарками преследователь пытался что-то сказать или чего-то добиться. Но Татьяна его послания не расшифровала, и он начинает терять терпение, а с ним и контроль. Об этом говорит сегодняшний «подарочек».
— Согласен, и чего?
— Она все равно не поймет ни кто он, ни что ему надо. И уж совершенно точно не осуществит его мечты. Значит, он снова станет присылать подарки. А поскольку он теряет контроль, это будет чем-то неприятным. И вероятно, он снова проделает нечто подобное.
— Теперь все понятно, — с деловым видом кивнул Генка.
— Ты мне зубы не заговаривай, друг любезный, а лучше скажи, доблестные полицейские станут заводить дело?
Приятель мгновенно помрачнел.
— Женька, ты же сама все прекрасно понимаешь. Да, прислал некто дамочке сердце собаки или кошки. Это «хулиганка», не больше, как ни крути. Мои люди проведут все анализы и исследования, но в виде одолжения лично тебе. Но и вы заявления не пишите. По крайней мере, пока ничего серьезного не случилось.
Подобная позиция всех без исключения полицейских всегда меня раздражала, поэтому я не сдержалась и слегка вскипела.
— То есть нам нужно ждать, пока что-то страшное произойдет?! Нападение или, к примеру, покушение на убийство?! Вот тогда стражи порядка решат немного пошевелиться, так, что ли?! А еще лучше доблестные коллеги отреагируют, если свежий труп появится! Тогда уж точно дело соизволят завести! Так, да?!
— Пожалуйста, не кипятись, любовь моя! Ты прекрасно знаешь нашу несовершенную систему и понимаешь степень загруженности одного отдельно взятого полицейского в отдельно взятом участке, к примеру. И потом, в данном случае женщине ничего не грозит. Ее ведь ты охраняешь.
— Вообще договор был до окончания выставки. Но теперь, полагаю, напуганную Татьяну даже уговаривать не придется. Она сама пожелает продлить расследование и заключит новое соглашение о полноценной охране.
— Надо думать. Если Татьяна попросила тебя переехать к ней, этот тип ее здорово напугал.
— Да. Так что завтра с утра я заеду к тете Миле ненадолго, соберу необходимые вещи и переберусь сюда на время расследования.
— А с самим расследованием что собираешься делать?
— Дождусь результатов работы твоих специалистов. Проверю несколько наработок и пообщаюсь с двумя ребятками, которых можно считать моими информаторами в этом деле. Впрочем, полагаю, тебе подробности будут неинтересны.
Утром следующего дня я позвонила Пашке, курьеру, чтобы уточнить, не он ли, случайно, доставлял посылку вчера поздно вечером по адресу Татьяны. Впрочем, на подобное везение я особо не рассчитывала.
Скоро мои опасения подтвердились. Паренек заверил, что не только сам не привозил посылок на квартиру Татьяны, но и этого не делал никто из его сослуживцев. И заодно перечислил мне все названия и адреса офисов всех фирм-конкурентов, которые знал.
Я, в свою очередь, воспользовалась всеведущим Интернетом, чтобы найти контактные данные всех мелких и крупных фирм в Тарасове, что промышляют доставкой, и начала планомерно их обзванивать. На это скучное занятие ушло почти три часа. И как раз когда я заканчивала, заспанная Татьяна появилась на кухне.
— Привет, — я отложила в сторону телефон, — как ты? Смогла хоть немного отдохнуть?
— Да я вполне сносно выспалась, ведь утро уже позднее. Но вчера вечером никак уснуть не получалось. Пришлось глотнуть граммов пятьдесят виски. А учитывая, что я, придя домой, так и не поела, алкоголь сработал как снотворное. Так что я заснула быстро. Но, пожалуй, сильно об этом пожалела. Сны меня мучили всю ночь, вязкие, тягучие, как патока, беспокойные и бессмысленные кошмары. Знаешь, такие, когда осознаешь, что все это сон, наваждение, и в процессе даже переворачиваешься с боку на бок, поправляешь одеяло, но окончательно проснуться, оборвать наваждение никак не получается?
— Честно говоря, нет. Мне последний кошмар снился очень давно. Теперь я или не помню снов, или это что-то про работу. Обычная работа мозга или, если хочешь, подсознания. Но я понимаю тебя. Кошмары — это один из признаков сильного стресса или постоянных переживаний.
Татьяна поставила чайник на огонь и, пока он закипал, стала молоть кофейные зерна, чтобы приготовить бодрящий напиток.
— Что теперь будем делать? — то ли вздохнула, то ли всхлипнула она.
— Для начала позавтракаем. Ты что предпочитаешь: яйца или бутерброды?
— Шутишь, Женя? Мне кусок сейчас в горло не полезет. Разве что кофе с молоком и корицей выпью.
— Ты ведь вчера вечером так и не поела? Значит, обязательно нужно перекусить.
