Имоджин слегка нахмурилась.
— Ситуации разные, Валентин. Видеть, как я сдаю дела новому исполнительному директору, — это одно. А продолжать работать с женщиной, с которой ты состоял в интимных отношениях, пусть даже давно и недолго, — совсем другое.
Валентин судорожно сглотнул. Она совершенно права. Если бы Имоджин и Эрика что-то связывало в прошлом, увидев их вместе в офисе, Валентин непременно затеял бы выяснение отношений. Разум всегда уступал место эмоциям, если дело касалось его и Имоджин. Так было всегда.
— Ты права, — признался он, проглотив свою гордость. — Вероятно, я никогда не понимал, как сильно тебя ранил. Но хочу, чтобы ты знала: такое больше не повторится никогда. Я завтра же дам поручение юристам «Хорват фармасьютикалс», чтобы они проработали вопрос о расторжении с ней контракта, либо о ее переводе в другое отделение фирмы за пределами Нью-Йорка. Ты в моей жизни главная, и моя цель — сделать тебя счастливой.
Слезы заструились по щекам Имоджин. «Каким же бессердечным эгоистом он был. Ставил интересы компании выше жены».
— Я люблю тебя, Имоджин. Поверь мне.
— Я верю тебе, — прошептала она сквозь слезы.
Он снова поцеловал ее, притянув к себе. Их тела соединились, образуя единое целое. Они постояли так какое-то время. Когда они разомкнули объятия, Валентин понял, что наступил перелом и, возможно, у их брака появилось будущее.
Имоджин по-новому взглянула на мужа. Валентин был искренен, и ее сердце наполнилось надеждой, которая исчезла, когда она увидела Карлу Роджерс в кабинете мужа. Может быть, и правда у них все получится. Прежде чем она успела что-то сказать, у нее громко заурчало в желудке. Валентин засмеялся.
— Это мне дан знак, что пора подавать ужин.
— Так и есть, — ответила Имоджин, ощутив необыкновенную легкость впервые за долгое время.
— Где бы нам устроиться?
— Вон там есть стол для заседаний, или можем сесть прямо на ковер у кофейного столика? — предложила Имоджин.
— Лучше кофейный столик, — решил Валентин.
Она наблюдала за Валентином, который накрывал на стол, чувствуя, что влюбляется в него еще больше.
— Дион постарался? — спросила она, устраиваясь рядом с Валентином на ковре и принимая от него бокал красного вина.
— Моя стряпня вряд ли пришлась бы тебе по вкусу, — честно признался Валентин. — Да, Дион снова меня выручил.
— Как хорошо, что Дион у нас есть, — пробормотала Имоджин. — Тост?
— За нас, — сказал Валентин.
— За нас, — ответила Имоджин и чокнулась с мужем. Оба пригубили вина.
— Позволь за тобой поухаживать, — предложил Валентин, поставив бокал обратно на столик.
— Не возражаю, — улыбнулась она. — Сегодня был трудный день.
— Расскажи мне, — попросил Валентин. — Ты редко говоришь про свою работу.
— А ты нечасто спрашиваешь, — прямо ответила она.
— Извини. Постараюсь исправиться в будущем. Хочу стать хорошим мужем.
— Ты уже им стал, — улыбнулась она, принимая из его рук тарелку дымящихся спагетти.
— Нет еще, — возразил он, — но обязательно стану. Вот увидишь.
Сердце Имоджин наполнилось радостью и надеждой. Может быть, у них все получится.
Пока они ужинали, Валентин расспрашивал ее о прошедшем дне, с удовольствием слушая ее. С ним легко было говорить о бизнесе. Хорошо бы им и в остальном научиться лучше понимать друг друга. В середине ужина Валентин поднялся и подошел к ее рабочему столу, где лежал айпод. Он нашел легкую музыку и протянул Имоджин руку.
— Потанцуем?
Имоджин улыбнулась. Последний раз они неловко танцевали свадебный вальс.
— С большим удовольствием.
Они обнялись и медленно задвигались в такт музыке. Это был даже не столько танец, сколько чувственное движение, которое будило желание. И тем не менее беспокойство за их будущее не оставляло ее. Она любит Валентина, и ей нравится быть рядом с ним, но они не смогут двигаться вперед до тех пор, пока ситуация с Карлой Роджерс не разрешится. Валентин уже предпринял определенные шаги, напомнила она себе. В этот момент он потерся губами о ее шею, посылая импульсы удовольствия по всему ее телу. Интересно, она не доверяет ему или Карле Роджерс.
Конечно, этой интриганке, ответила она сама себе. Он вчера дал ей обещание, и она верит ему. Валентин единственный мужчина ее жизни. Имоджин почувствовала, как пальцы Валентина заскользили по спине, расстегивая молнию на платье.
— Да, — прошептала она, слегка прикусив ему мочку уха.
Валентину не нужно было повторять дважды. Он быстро стянул с ее плеч платье и расстегнул бюстгальтер. И платье, и бра растеклись лужицей у ее ног. Тело Имоджин жаждало его ласк.
— Запри дверь, — попросила она шепотом, переступая через лежащее у ног платье.
Валентин быстро выполнил просьбу и вернулся к ней.
— Ты такая красивая, — с чувством сказал он, лаская взглядом ее тело.
— Я хочу тебя, — хриплым от нетерпения голосом пробормотала она. — Люби меня, Валентин.
— Твое желание для меня закон, — ответил он и, подхватив ее на руки, отнес на диван. Затем молниеносно разделся.
— Не ожидала от тебя такой прыти, — подначила распростертая на диване Имоджин.
— Главное — правильная мотивация, — ухмыльнулся Валентин, устраиваясь рядом.
Его ладони скользнули по упругим грудям Имоджин, а пальцы нежно потеребили мгновенно затвердевшие бутоны сосков и опустились ниже, к поясу с подвязками, расстегнув его и спустив вместе с чулками. Он слегка помассировал ее ступни, что доставило ей неимоверное наслаждение. Затем пальцы снова двинулись вверх по внутренней поверхности бедер, поглаживая их, пока не добрались до шелковых трусиков. Имоджин дрожала от нетерпения. Валентин положил ладони на ее ягодицы и, слегка приподняв их, начал массировать языком внутреннюю поверхность сначала одного бедра, а затем второго.
— Валентин, ты сводишь меня с ума, — пробормотала она, извиваясь.
— Хочешь, чтобы я остановился?
— Нет, пожалуйста, не надо останавливаться.
Она услышала его гортанный смех и, подняв голову, взглянула на него. Его глаза стали цвета индиго и горели любовью и страстью с малой толикой озорства. Господи, как же она его любит. Любит все, что он с ней делает.
— Пожалуйста, не останавливайся, — едва слышно повторила она.
Не отрывая от нее взгляда, он коснулся языком самого чувствительного места женского естества — бугорка Венеры.
— Вот так? — спросил он.
— Да, — выдохнула она.
— А может, так? — спросил он, втянув бугорок в себя губами и лаская его языком.
