– Значит, помолвка идет тебе на пользу? Да?
– Да. Мы очень счастливы. Мне с ним хорошо, и Трюфелька к нему привязалась. Он гуляет с ней, он моет посуду. И в усадьбе много чего починил. Почему же его не полюбить?
– Ты действительно… его любишь? – Старик посмотрел на нее вопрошающим взглядом пытливой птицы.
– Конечно люблю, – ответила Тилли.
«О боже, как же легко привыкаешь врать! Даже не кажется, что ты врешь!»
То же самое было, когда она разговаривала с матерью Саймона – она совершенно не чувствовала, что врет. Слова спрыгивали с языка абсолютно достоверно. Почему? Объяснить невозможно.
– Наверное, я ошибался относительно этого человека, – заметил мистер Пендлтон. – Не скажу, что он мне не нравится. У него есть твердость характера, есть напористость, есть амбиции.
«Мне тоже он нравится. Может, даже слишком нравится».
Тилли села на стул рядом с креслом старика.
– Вы решили, как поступить с Макклелланд-Парком? – спросила она.
Мистер Пендлтон сверлил ее глазами.
– Тилли, это то, чего ты хочешь? Хочешь жить там с ним, завести семью, которую ты всегда хотела иметь?
У Тилли сдавило горло, словно ее душили подушкой с постели старика.
Ну почему она не поняла этого раньше? Или почему поступила так, как обычно: не обращать внимания на очевидные вещи? Жила, отрицая правду, пока не стало слишком поздно? Неудивительно, что ее не расстроило, когда она узнала, что бывший жених станет отцом. Потому что единственный мужчина, от кого она хочет детей, – это Блейк. От мужчины, в которого она безнадежно влюбилась, несмотря на обещания и заверения, данные самой себе. Но как же она могла не влюбиться в него? Он – все то, что ей хотелось увидеть в мужчине.
Он, конечно, не эталон благоразумия и совершенства.
Но он – ее мужчина. С ним можно говорить о чем угодно, он слушает и сопереживает, и ей от этого так хорошо, как ни с каким другим человеком на свете.
– Да, – ответила она мистеру Пендлтону. – Я хочу этого больше всего.
Это не ложь. Это правда. Она хочет быть с Блейком всегда, а не только на время краткого флирта.
Кого она дурачила? Она не та девушка, которой нравится быть одной. Она – девушка, стремящаяся к браку, и только к браку. Такой настрой не изменить в одночасье, это не пара туфель.
Она хочет волшебную сказку, потому что знает, что не сможет быть счастливой ни с кем, кроме Блейка. Ей не надо иметь массу романов с кучей мужчин – ей подходит только он.
Он – единственный ее мужчина.
Как только он поцеловал ее, что-то случилось такое, что не позволит ей быть с другим. Он зародил в ней страсть – эту страсть способен зажечь лишь он.
Мистер Пендлтон вздохнул.
– Я, конечно, стар, но еще помню, как это – любить. Я каждый день скучаю по моей Велме.
– Знаю. Вам, должно быть, очень одиноко без нее.
Он задумчиво постукивал шишковатыми пальцами по ручкам кресла, мохнатые брови сошлись на переносице.
– Придется что-то делать с собакой. Я не смогу взять ее с собой.
Тилли с трудом сглотнула слюну.
– А куда вы собрались? Какие у вас планы?
– Планы? – Он усмехнулся. – Вот в чем беда, когда стареешь, – ничего уже не спланировать. Что-то происходит, а ты ни при чем. – Он повернулся к окну, часто заморгал и сжал челюсти, подавляя волнение. Трюфелька перестала грызть резиновый набалдашник на дверном упоре, подошла к мистеру Пендлтону и положила ему голову на колено, преданно глядя. Он рассеянно гладил ее, потом обернулся к Тилли. – Я собираюсь перебраться в дом для престарелых. Не хочу, конечно, но самому мне не справиться. Макклелланд-Парк слишком велик для такого старика, как я. Это место предназначено для семьи, а не для того, кто одной ногой в могиле.
Тилли, едва не плача, сжала ему руку.
– Я буду навещать вас каждый день. И позабочусь о Трюфельке. Буду брать ее с собой… если разрешат.
Он скривился.
– Разве у тебя не будут другие заботы? Рождение детей?
«Нет, не будут. Я буду сидеть перед телевизором, а собака будет жевать все, что не приколочено гвоздями».
* * *
Блейк свернул к медцентру – он собирался повидать мистера Пендлтона, прежде чем они с Тилли поедут пообедать. Старик оставил сообщение на телефоне: хотел поговорить с ним. Блейк обуздал волнение. Пустые надежды его не устраивали – ему нужна подпись старика на документах. Но, скорее всего, этот визит ни к чему не приведет, и старик по-прежнему будет морочить ему голову.
Сегодняшний вечер Блейк хотел сделать особенным для Тилли: ужин в маленьком дорогом ресторане, винный бар с танцами под оркестр. А потом – домой.
Странно. Он начинает думать о Макклелланд-Парке и о Тилли, как о чем-то неразрывно связанном. Но что странного? Он близок к тому, чтобы вернуть родовое поместье… благодаря ей. Если все выгорит, то он вечно будет ей благодарен.
Но не только это. Тилли внесла столько уюта в огромный старый дом. Вазы благоухающих цветов, домашнее печенье и сладости в жестяных банках на полках в кладовой, проветренные комнаты и накрахмаленное постельное белье. Эти штрихи напоминали ему о матери. Ее присутствие в доме наполняло все вокруг энергией, она осветила каждый темный угол, а ведь когда он вошел в дом в первый раз, то словно попал в холодную пещеру, где глухо разносилось эхо.
Мистер Пендлтон сидел у окна в кресле с откидной спинкой, и Блейк на минуту застыл в дверях. Старик выглядел грустным и усталым, худоба еще больше была заметна, кости выпирали со всех сторон.
– Джим?
Мистер Пендлтон повернул голову и посмотрел на Блейка.
– Привет, Макклелланд.
Блейк придвинул стул к креслу. Ему показалось, что он уловил запах духов Тилли.
– Тилли приходила? – спросил он.
– Полчаса назад. Она привезла с собой собаку. Тилли позаботится о Трюфельке вместо меня. Я переезжаю в дом престарелых и не могу взять ее с собой туда.
– Я уверен, что Тилли все сделает для Трюфельки. Не сомневайтесь.
Глаза мистера Пендлтона сверлили Блейка.
– Она говорит, что любит тебя. Сначала я не верил, а теперь верю.
У Блейка закололо кожу на голове. Тилли хорошая артистка. Она знает, как сильно он хочет вернуть Макклелланд-Парк, и постаралась вовсю помочь ему. Конечно, она изобразила влюбленную женщину – таким был их уговор. Да и он тоже постарался произвести впечатление влюбленного мужчины.
– Мне повезло, – сказал он, широко улыбаясь.
