Наконец Фарло добрался до бочонка, на крышке которого Пинким первой прочитала запылившуюся надпись:
— «Зно-ми-ни-тае ве-но Амбро-зия Пики „Ча-ща ра-даз-ти»«.
Все по очереди перечитали эту странную надпись и задумались. Первой осенило Пижму.
— Чаща, чаща… Да конечно, это же и есть «Чаша радости».
Ролло уважительно похлопал по пыльной крышке бочонка:
— Понятно-понятно. Вот она, «Чаша радости», приготовленная Амброзием Пикой в «зиму больших сугробов».
Еж — хранитель погреба, не особо напрягаясь, перетащил бочонок на высокий стол, лихо пробил одним ударом молотка дырку в его крышке, ввернул в образовавшееся отверстие краник и положил бочонок на бок, чтобы перелить вино в другую посуду, не разлив при этом ни капли. Ролло подставил под струю кружку и сделал небольшой глоток.
— Восхитительно, но, боюсь, слишком крепко. Посмотрим, может быть, сгодится сестре Цецилии в качестве лекарства от простуды или лихорадки.
Пижма не смогла сдержаться и добавила:
— Наверняка будет лучше, чем ее знаменитая крапивная похлебка.
Опорожнив бочонок, Фарло поднял и потряс его. Внутри что-то перекатывалось. Краник из крышки выкрутили, и Пинким, у которой была самая тоненькая лапка, просунула ее внутрь бочонка. Затем она попросила подвинуть его чуть в сторону, наклонить к себе, и вдруг…
— Вот! Нашла! — закричала мышка.
Она извлекла из бочонка небольшую каменную рюмочку вроде тех, что используются для лекарств. Рюмочка была запечатана пчелиным воском. Фарло складным ножиком соскреб воск, и в его лапах оказалась великолепная розовая жемчужина.
— Вот это да! — вздохнул в восхищении хранитель винного погреба. — Вот это драгоценность! Никогда в жизни не видел такой красоты.
Пижму же больше заинтересовал листочек бумаги, аккуратно сложенный на дне рюмки. Ежиха положила бумажку на стол и стала бережно разворачивать свою находку.
Матушка Аума попыталась успокоить всех собравшихся у ворот.
— Пожалуйста, не волнуйтесь, — сказала она. — Пока ничего не случилось. В конце концов, еще не так поздно, и я знаю, что настоятель частенько задерживается в лесу до самого вечера.
— Но не каждый день вокруг аббатства ошиваются пираты, — возразил Мартин.
Барсучиха недовольно посмотрела на него.
— Ну и что, по твоему мнению, мы должны сделать? — спросила она.
Мышь-воин поглядел на темнеющее небо.
— Я полагаю, что стоит подождать до темноты, — сказал Мартин. — Если Фиалка и настоятель не вернутся к этому времени, мы будем знать, что случилось что-то неприятное. Тогда мы организуем вылазку и прочешем окрестности. В конце концов, мы знаем эти леса гораздо лучше, чем любые чужаки, и, кроме того, они не будут ждать нашего нападения.
Командор присоединился к предложению Мартина:
— Я согласен. Возьму часть своих ребят и пойду с тобой. Ого! А это еще что? — Последний вопрос Командор задал, услышав какие-то глухие удары.
Первым дал ответ хранитель ворот Вальджер:
— Кто-то ломится в наши главные ворота. И я уверен, что это не аббат Дьюррал, потому что он стучит деликатно и не более трех раз. Я предлагаю подняться на стену и посмотреть, что за невоспитанный зверь устроил такой грохот.
Мартин, Аума и Командор бегом поднялись на надвратную башню и глянули вниз с ее смотровой площадки. То, что они увидели, произвело впечатление даже на Командора, которого, казалось, уже ничем не удивишь.
— Гром и молния! — шепотом выругался Командор. — Что это, дурной сон или кошмарная явь?
Около ворот во главе с Ласком Фрилдором стояла изрядная гурьба пиратов — морских крыс и ящериц-надзирателей. Услышав шепот наверху, генерал поднял голову. Его плоские глаза уставились на стоявших на стене рэдволльцев, и, обрушив еще раз чешуйчатую лапу на ворота, он грозно потребовал:
— Открыть ворота! У меня к вам ес-сть пара с-слов! Ответил ему Мартин, и в голосе мыши-воина не было страха:
— Здесь командир я, а не ты. Скажи, что тебе нужно, и не пытайся приказывать мне.
Огромная ящерица прочистила горло и официально представилась:
— Я — Лас-ск Фрилдор, генерал надз-зирателей, с-со-стоящ-щий на с-служ-жбе у великого императора Ублаз-за. Я з-здес-сь, чтобы з-забрать ш-шесть ж-жемчуж-жин, называемых-х «С-слезы Всех-х Океанов». Их-х украли у моего повелителя, и ты долж-жен вернуть их-х.
Наклонившись к уху Мартина, Аума негромко сказала:
— Не нравится мне это. Если бы у этого ящера не было какой-нибудь козырной карты в рукаве, он бы не стал вести себя так нагло.
Командор подтвердил опасения барсучихи:
— Похоже, она права, Мартин. Посмотрим, удастся ли нам переиграть его.
Не отрывая взгляда от незваных гостей, стоявших у ворот, Мартин прошептал друзьям:
— Видно, в этой игре нам придется блефовать. Шести жемчужин у нас все равно пока нет, и когда они появятся — я не знаю. Давайте попробуем узнать, что за козырь приберег этот нахальный чешуйчатоголовый.
Ласк Фрилдор тем временем нетерпеливо облизнулся.
— Я ж-жду ответа, мыш-шь.
Мартин с деланой беззаботностью перегнулся через край стены и по возможности весело поинтересовался:
— Предположим, что эти жемчужины у нас. Если мы их тебе отдадим, то что мы получим взамен?
— Мыш-шь-аббата и молодую полевку вдобавок. Ж-живыми.
Сердце Мартина екнуло, но он возразил с невозмутимостью:
— Ящерица, ты врешь. Чем докажешь, что они у тебя? По сигналу генерала один из надзирателей размахнулся и швырнул на стену какой-то сверток с привязанным к нему для веса камнем. Сверток упал прямо посередине смотровой площадки. Аума взяла его и разорвала привязывавшие камень веревки. Худшие опасения Мартина подтвердились, когда Аума протянула ему две пары рэдволльских сандалий, одна пара чуть больше другой. Мартин с трудом совладал с голосом.
— Ну и что? — крикнул он. — Это всего лишь две пары сандалий. Мало ли с кого ты их снял.
Ласк Фрилдор улыбнулся, обнажив два ряда чудовищных зубов:
— Ваш-шу мыш-шь з-зовут Дьюррал. Имя полевки — Фиалка. Тебе нуж-жны ещ-ще доказ-зательства? Держ-жи. — Ласк размахнулся и кинул какую-то небольшую вещицу, стараясь попасть на смотровую площадку.
Командор на лету поймал брошенный предмет.
— Очки настоятеля, — со вздохом произнес он, показав Мартину погнутую, без стекол оправу.
Ярость обуяла воина, и выдре с барсучихой стоило немалых усилий сдержать его, чтобы он один не бросился в неравную схватку против всех стоявших перед воротами врагов. Удерживаемый друзьями, Мартин прокричал:
