Человек с часами подал г-ну Жакалю перо.
– Подпишите! – приказал он.
Господин Жакаль взял письмо и, продолжая возражать, расписался.
– Готово? – спросили из толпы.
– Да, – отозвался человек с часами.
Он обратился к г-ну Жакалю:
– Сударь! От имени всех присутствующих здесь братьев клянусь Богом, что ваше завещание будет в точности соблюдено, а ваша последняя воля исполнена.
– Ступайте вперед! – приказал другой человек, не произносивший до того ни слова; судя по его атлетическому сложению, ошибиться было невозможно: очевидно, тайный трибунал облек его полномочиями палача.
Он крепко схватил г-на Жакаля за шиворот и провел сквозь толпу, расступившуюся перед жертвой и палачом.
Господин Жакаль, увлекаемый великаном, прошел еще около десяти шагов по лесу, как вдруг заметил в сумерках на ветке веревку, покачивавшуюся над свежевырытой могилой. Неожиданно из глубины леса вынырнули двое и преградили ему путь.
XXVII.
Глава, в которой г-ну Жакалю предлагают выбрать самому, как спасти г-на Сарранти
Как мы уже сказали, перед г-ном Жакалем закачалась, подобно страшной лиане, веревка. Она должна была стать, как сказал бы г-н Прюдом, не прекраснейшим, но последним делом его жизни. Сильная рука схватила г-на Жакаля за шиворот и оторвала от земли, и роковая петля вот-вот готова была обвить его шею. В последнюю минуту два человека вдруг словно выросли из-под земли, но с какой стороны? Никто не мог бы этого сказать, а уж г-н Жакаль – во всяком случае.
Нетрудно догадаться, что в это время в голове у него помутилось и он плохо понимал, что происходит вокруг.
Один из пришедших вытянул руку и произнес одно-единственное слово:
– Стойте!
Брат, исполнявший роль палача – это был не кто иной, как наш знакомый Жан Бычье Сердце, – выпустил г-на Жакаля, и тот опустился на ноги и вскрикнул от радости и удивления, узнав Сальватора в человеке, приказавшем: «Стойте!»
Это действительно был Сальватор: он пришел в сопровождении брата, которого генерал Лебастар де Премон отправил с запиской начальника полиции, чтобы освободить Сальватора.
– Ах, дорогой господин Сальватор! – вскричал г-н Жакаль, не сдержав радости. – Я вам обязан жизнью.
– Насколько я помню, это уже во второй раз, – строго проговорил в ответ молодой человек.
– Во второй, в третий, – поспешил вставить г-н Жакаль, – я признаю это перед Небом, а также перед этим инструментом казни. Испытайте мою признательность, и вы увидите, умею ли я быть благодарным.
– Хорошо, я сделаю это теперь же… Когда имеешь дело с такими людьми, – как вы, господин Жакаль, нельзя давать остынуть благородным порывам. Следуйте, пожалуйста, за нами.
– О, с удовольствием! – обрадовался г-н Жакаль, бросив прощальный взгляд на разверстую могилу и болтавшуюся над ней веревку.
Он поспешил вслед за Сальватором. Проходя мимо Жана Бычье Сердце, он невольно вздрогнул. А плотник заключал шествие и словно давал понять г-ну Жакалю, что тот, возможно, не навсегда прощался с веревкой и ямой, от которых сейчас удалялся.
Через несколько секунд они подошли к месту, где г-н Жакаль так долго сочинял свое завещание.
Карбонарии еще не разошлись и переговаривались вполголоса.
Толпа расступилась, пропуская Сальватора и Жана Бычье Сердце, следовавшего за молодым человеком тенью – страшной и леденящей г-ну Жакалю кровь!
Господин Жакаль, к своему сожалению, заметил, что глаза всех присутствовавших обращены к нему, а лица хмурятся; он понял, что его возвращение неприятно их удивило.
В глазах заговорщиков читался единодушный вопрос: «Зачем вы вернули этого типа?»
– Да, да, я отлично вас понимаю, братья, – сказал Сальватор. – Вы удивлены тем, что видите господина Жакаля в своих рядах, когда были уверены, что он уже отдает душу Богу или дьяволу. Я вам изложу свои соображения, которым господин Жакаль обязан жизнью, хотя бы на время, ведь я не хочу решать вопрос о его помиловании единолично: я подумал, что мертвый господин Жакаль вряд ли сможет быть нам полезен, а вот живой начальник полиции очень нам пригодится, лишь бы он сам этого захотел, и в этом я не сомневаюсь, хорошо зная его характер. Не правда ли, господин Жакаль? – прибавил Сальватор, обратившись к пленнику. – Не правда ли, что вы приложите к этому все усилия?
– Вы ответили за меня, господин Сальватор, и я не заставлю вас солгать, будьте покойны. Однако я взываю к вашей высшей справедливости: требуйте от меня того, что в моих силах.
Сальватор кивнул, что означало: «Не беспокойтесь».
Он повернулся к карбонариям и сказал:
– Братья! Раз человек, который мог расстроить наши планы, сейчас перед нами, я не вижу, почему бы нам не обсудить эти планы в его присутствии. Господин Жакаль может дать хороший совет, и я не сомневаюсь, что он нас поправит, если мы ошибемся.
Господин Жакаль закивал в знак того, что подтверждает эти слова.
Молодой человек снова обратился к нему:
– Казнь по-прежнему назначена на завтра?
– На завтра, да, – подтвердил г-н Жакаль.
– На четыре часа?
– На четыре часа, – повторил г-н Жакаль.
– Ладно, – молвил Сальватор.
Он бросил взгляд направо, потом налево и спросил у спутника г-на Жакаля:
– Что вы сделали в предвидении этого события, брат?
– Я снял все квартиры второго этажа, окна которых выходят на набережную Пелетье, – отозвался карбонарий, – а также все квартиры и комнаты с первого этажа вплоть до мансард, выходящие окнами на Гревскую площадь.
– Вам, должно быть, это обошлось недешево! – заметил г-н Жакаль.
– Да нет, сущие пустяки: я заплатил всего сто пятьдесят тысяч франков.
– Продолжайте, брат, – попросил Сальватор.
– У меня, таким образом, четыреста окон, – продолжал карбонарий. – По три человека у каждого окна, – итого – тысяча двести человек. Я расставил их следующим образом: четыреста – на улицах Мутон, Жан-де-Лепин, Ваннери, Март-руа и Таннери, иными словами – вдоль тех, что выходят на площадь Ратуши; двести других будут расставлены у ворот Консьержери, еще двести человек – вдоль дороги от Консьержери до Гревской площади. Каждый из них будет вооружен кинжалом и двумя пистолетами.
– Вот черт! Это, должно быть, стоило вам еще дороже, чем четыреста окон.
– Ошибаетесь, сударь, – возразил карбонарий, – это не стоило мне ничего: окна можно снять, зато свои сердца честные люди отдают добровольно.
– Продолжайте! – сказал Сальватор.
– Вот как все будет происходить, – продолжал карбонарий. – По мере того как обвиняемый будет приближаться к Гревской площади, наши люди станут оттеснять буржуа, зевак, женщин, детей в сторону Жеврской набережной и моста СенМишель: им под любым предлогом необходимо держаться всем вместе.
