– Какую?
– Вы оставили своих гостей во время ужина.
– Я не виноват, господин Жакаль. За мной пришли и сказали, что вы немедленно желаете со мной переговорить.
– Надо было отложить дела на завтра.
– Я не посмел, господин Жакаль.
– И вы оставили гостей за столом?
– Увы, да.
– Не сообразив, что стол стоит на том самом месте, куда вы перенесли труп несчастного ребенка!
– Господин Жакаль! – вскричал убийца. – Откуда вы знаете?..
– Разве не положено мне по должности все знать?
– Так вы знаете?..
– Я знаю, что, когда вы вернулись к себе, гости и слуги разбежались, стол был опрокинут, а могила пуста.
– Господин Жакаль! – вскричал негодяй. – Где может быть скелет?
Начальник полиции потянул за угол салфетки, лежавшей на его столе, и кивнул на кости.
– Вот он!
Господин Жерар пронзительно закричал, вскочил и в беспамятстве бросился к двери.
– Что вы делаете? – остановил его г-н Жакаль.
– Не знаю я ничего… Бежать!
– Куда? В таком состоянии, как теперь, вы далеко не убежите: вас сейчас же арестуют!.. Господин Жерар! Нельзя быть вором, убийцей, клятвопреступником, имея такую голову, как у вас. Я начинаю думать, что вы рождены, чтобы быть честным человеком. Идите-ка сюда! Давайте поговорим спокойно, как и положено, когда дело серьезное.
Господин Жерар вернулся, пошатываясь, и сел в кресло, которое покинул за минуту до того.
Господин Жакаль приподнял очки и посмотрел на негодяя, как кот на мышь, которую он держит в когтях.
У убийцы выступил на лбу пот.
– Знаете ли вы, – продолжал г-н Жакаль, – что представляете живейший интерес для мелодраматурга вроде господина Гилбера де Пиксерекура или такого романиста, как господин Дюкрей-Дюминиль: до чего ваша жизнь богата драматическими событиями, Бог мой! Какими душераздирающими сценами, какими захватывающими перипетиями полна неведомая драма вашей жизни! А этот пес!.. Откуда вы его знаете? Это же потомок пса Монтаржи! Должно быть, этот чертов Бразил имеет на вас зуб!
Господин Жерар лишь простонал в ответ.
Начальник полиции словно ничего не слышал и продолжал:
– Клянусь честью, весь Париж готов рукоплескать такой драме. Правда, развязка еще неизвестна. Но мы здесь как раз для того, чтобы придумать какой-нибудь конец, не правда ли, честнейший господин Жерар? Занавес опустился после четвертого акта: опрокинутый стол, опустевшая могила, разбежавшиеся гости и слуги… Вот так картина!
– Господин Жакаль, – умоляюще прошептал убийца, – господин Жакаль…
– О, я отлично знаю, что вы скажете: вы не знаете, как выпутаться… Черт побери! Это касается только вас: когда люди объединены общим делом, каждый выполняет свою часть, или кто-нибудь из двоих останется в проигрыше. Я свое сделал:
арестовал защитника невиновности и добродетельного пса.
– Что вы имеете в виду?
– Я говорю об этом молодом человеке, опрокидывавшем и душившем моих людей, и готовой их растерзать собаке. Как вы думаете, ради кого одному накинули мешок на голову, а другому надели наручники? Ради вас, неблагодарный!
– Этот молодой человек… Эта собака…
– Этот молодой человек, честнейший господин Жерар, и есть Сальватор, комиссионер с улицы О-Фер, друг аббата Доминика, сына господина Сарранти. А пес – это Бразил, принадлежавший вашему несчастному брату, друг ваших бедных племянников, тот самый, которого вы, как вам казалось, убили, а на самом деле промахнулись или, вернее, только ранили.
Можете быть уверены: он вас живьем слопает, если только встретит когда-нибудь.
– О Боже, Боже! – закрыв лицо руками, пролепетал г-н Жерар.
– Вы допускаете неосторожность, призывая Господа Бога, – заметил г-н Жакаль. – Если бы Он обратил на вас свой взгляд, вас в ту же минуту поразило бы громом небесным. Ну, это, пожалуй, подходящая развязка. Что скажете?
– Господин Жакаль! Если у вас в душе осталась для меня хоть крупица жалости, не шутите так: вы меня убиваете!
Он уронил руки, а голову запрокинул назад и смертельно побледнел.
– Ну, ну, не стоит так волноваться, – сказал г-н Жакаль. – Сейчас не время бледнеть, лишаться чувств, заливать мой паркет потом. Призовите на помощь свое воображение, господин Жерар!
Убийца покачал головой и ничего не сказал. Он был раздавлен.
– Поберегитесь! – предупредил г-н Жакаль. – Если мне придется заканчивать драму в одиночку, я не могу поручиться за то, что финал вас удовлетворит. Я, как вдохновитель и начальник полиции, скажу вам так: приведя в действие какую-нибудь пружину драматургии, я найду способ заставить молодого человека и пса сбежать отсюда. Я не стану им мешать, когда они отправятся к королевскому прокурору, к хранителю королевской печати, к великому канцлеру, – да пусть идут куда пожелают!
Я признаю невиновность господина Сарранти, виновность настоящего убийцы и, в ту минуту как палач уже будет готовить обвиняемого к казни, прикажу своим людям кричать: «Господин Сарранти свободен! Настоящий убийца – господин Жерар! Вот он! Вот он!» Я прикажу бросить господина Жерара в темницу, из которой только что перед тем выйдет господин Сарранти под приветственные крики и рукоплескания толпы.
Господин Жерар не сдержался и простонал. По его телу пробежала дрожь.
– Какой вы нервный! – посетовал г-н Жакаль. – Если бы у меня было хотя бы трое таких подчиненных, как вы, мне бы уже через неделю не миновать падучей! Теперь слушаю ваши предложения. Какого черта! Я вам сказал: «Вот моя развязка!» Я не утверждаю, что она хороша. Скажите вы свое слово, изложите свои соображения, и если они окажутся удачнее моих, я готов их рассмотреть.
– Мне нечего предложить! – вскричал г-н Жерар.
– Не верю. Вы наверняка пришли сюда с какими-то намерениями!
– Нет! Я пришел просить совета.
– Как скучно то, что вы говорите!
– В дороге я обо всем поразмыслил…
– И к какому же выводу вы пришли?
– Мне кажется, вы не меньше моего заинтересованы в том, чтобы со мной не случилось несчастья.
– Не совсем так. Впрочем, это не имеет значения. Продолжайте!
– Я себе сказал: у меня есть еще по крайней мере двенадцать часов.
– Двенадцать – это чересчур. Ну ладно, предположим – двенадцать.
– За это время можно далеко уехать.
– Сорок лье, платя по три франка прогонных.
– Через восемнадцать часов я буду в гавани, а через двадцать четыре часа – в Англии.
– Но для этого нужен паспорт.
