– Но имя нашего радушного хозяина, господина Жерара, кажется, упоминалось при расследовании этого печального дела, не так ли? – продолжал нотариус.
– Да, сударь, он был замешан в это дело, – подтвердил Сальватор.
– Значит, можно предположить, что ваш Жиро… – вмешался врач.
– …господин Жиро?
– Ну да! – закивали гости.
– Думайте что хотите, господа, – отозвался Сальватор. – Завтра, во всяком случае, дело это окончательно прояснится.
Честь имею! Идем, Бразил.
Сальватор в сопровождении пса торопливо пошел прочь, оставив гостей г-на Жерара в неописуемом смятении.
XX.
Ода дружбе
Теперь посмотрим, чем занимался г-н Жерар, пока в его парке происходило описанное нами значительное событие.
Мы видели, как он ушел с лужайки, и потеряли его из виду, когда он поднялся по ступеням крыльца и скрылся в вестибюле.
Там его поджидал высокий господин в длинном левите и надвинутой на глаза шляпе.
Человек предпочитал оставаться неузнанным.
Господин Жерар пошел прямо к нему.
Не успев сделать и двух шагов, он догадался, с кем имеет дело.
– Ага! Это вы, Жибасье! – воскликнул он.
– Я собственной персоной, честнейший господин Жерар, – отвечал каторжник.
– И пришли вы от?..
– Да, – поспешил сказать Жибасье.
– От?.. – повторил г-н Жерар свой вопрос, не желая попасть впросак.
– От шефа, естественно! – подтвердил Жибасье, решив положить конец недомолвкам.
При упоминании о шефе как об общем хозяине, прозвучавшем из уст товарища, будущий депутат улыбнулся.
Он немного помолчал, потом закусил губу и продолжал:
– Так он послал за мной?
– Он меня послал за вами, да, – подтвердил Жибасье.
– И вы знаете зачем?
– Понятия не имею.
– Может, это касается?..
Он запнулся.
– Говорите смело! – ободрил его Жибасье. – Вы же знаете:
если не принимать во внимание честность, я ваше второе «я».
– Может, это касается господина Сарранти?
– Дайте подумать! – проговорил Жибасье. – Вполне возможно!
Господин Жерар понизил голос и взволнованно прошептал:
– Не отменили ли казнь?
– Не думаю. Я знаю из верного источника, что Парижскому Мастеру приказано держаться наготове завтра в три часа, а осужденного перевели в Консьержери.
У г-на Жерара вырвался облегченный вздох.
– А нельзя ли отложить на завтра то, что нам надлежит предпринять нынче? – снова спросил он.
– Невозможно! – покачал головой Жибасье.
– Что-то серьезное?
– Дело чрезвычайной важности.
Господин Жерар пристально посмотрел на Жибасье.
– И вы утверждаете, что ничего не знаете?
– Клянусь святым Жибасье!
– Тогда я только возьму шляпу.
– Возьмите, господин Жерар. Ночи теперь холодные, можно насморк подхватить.
Господин Жерар снял с крючка шляпу.
– Я готов, – молвил он.
– Едемте! – предложил Жибасье.
У входной двери их ждал фиакр.
При виде фиакра, похожего, как и все фиакры, на катафалк, г-н Жерар не удержался и едва заметно вздрогнул.
– Садитесь! – сказал он Жибасье. – Я – следом за вами.
– Я ничего вам не сделаю, клянусь! – пообещал Жибасье.
Он распахнул дверцу, любезно помог г-ну Жерару подняться в карету и сел рядом с ним, обменявшись несколькими словами с кучером.
Лошади потрусили в сторону Парижа: Жибасье счел за благо изменить маршрут, намеченный Сальватором, полагая, что совсем не важно, куда он увезет г-на Жерара, лишь бы увезти.
«Ну, если дело и серьезное, то, уж во всяком случае, не спешное», – подумал г-н Жерар, немного успокоившись.
В фиакре наступила тишина, так проехали около километра.
Первым молчание нарушил Жибасье.
– О чем вы так напряженно думаете, дорогой господин Жерар? – спросил он.
– Признаться, господин Жибасье, – отозвался филантроп, – я думаю о неведомой цели этого неожиданного путешествия.
– И это вас мучает?
– Во всяком случае, занимает.
– Вы бы посмотрели на себя!.. На вашем месте я бы ни о чем не думал, честное слово!
– Почему?
– Да так… Прошу заметить: я сказал «на вашем месте», а не на своем.
– Понимаю! И все же почему вы сказали «на моем месте»?
– Если бы моя совесть была так же чиста, как ваша, я считал бы себя достойным милостей удачи и возблагодарил бы судьбу.
– Конечно, конечно, – пробормотал г-н Жерар, печайьно покачав головой. – Но удача порой делает такие неожиданные повороты, что даже когда причин для опасения нет, ожидать нужно всего.
– По правде говоря, если бы вы жили во времена Фалеса, то вместо семи мудрецов было бы восемь, дорогой господин Жерар. Именно вам принадлежали бы эти прекрасные слова:
«Мудрый готов ко всему». Заметьте, что я говорю «готов ко всему», а не «смирился со всем». Вы именно готовы, на смирившегося человека вы непохожи. Да, вы правы, – продолжал Жибасье торжественно-назидательным тоном. – Удача действительно порой делает неожиданные повороты. Именно поэтому древние, а они были отнюдь не глупы, представляли ее иногда сидящей на змее, и это означало, что она выше осторожности. Впрочем, на вашем месте, повторяю, я не мешал бы своему воображению – такой ум, как у вас, никогда не дремлет, – но вместе с тем тревожиться не стал бы. Что с вами может случиться? Вы имели счастье с самого раннего детства остаться сиротой и теперь не боитесь потерять родителей или оказаться ими опозоренными.
Вы не женаты, значит, вам не грозит потеря супруги или ее измена. Вы миллионер, и значительная часть вашего состояния – в недвижимости, а это значит, что опасаться вам следует лишь нотариуса, который может вас разорить, да должников, способных вас обобрать. У вас крепкое здоровье, эта добродетель тела; вы обладаете добродетелью, этим здоровьем души. Сограждане вас уважают и собираются избрать депутатом. Указ о присвоении вам ордена Почетного легиона как благодетеля человечества находится на подписи: это пока тайна, но я могу сообщить вам об этом по секрету. Наконец, господин Жакаль так высоко вас ценит, что дважды в неделю, несмотря на то, что он очень занят, принимает вас у себя в кабинете и беседует с вами с глазу на глаз.
