Предмет – финансовые операции с денежными средствами, заведомо приобретенными другими лицами преступным путем (пункт «б» части 4 статьи 174 УК РФ).
Очевидно, что легализация денежных средств является продолжением предикатного преступления, связанного с хищением данных средств или преступным приобретением прав на них. Это подчеркивал пленум Верховного суда, об этом же говорит закон.
Постановлением Пленума Верховного суда Российской Федерации от 7 июля 2015 г. № 32 «О судебной практике по делам о легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем, и о приобретении или сбыте имущества, заведомо добытого преступным путем» разъясняется, что предмет преступлений, предусмотренных статьями 174 и 174.1 УК РФ, только денежные средства или иное имущество, незаконное приобретение которых является признаком конкретного состава преступления (например, хищения, получения взятки), и денежные средства или иное имущество, полученные в качестве материального вознаграждения за совершенное преступление (например, за убийство по найму) либо в качестве платы за сбыт предметов, ограниченных в гражданском обороте. При этом в описательно-мотивировочной части судебного решения по делам об обвинении в совершении преступлений, предусмотренных статьями 174 или 174.1 УК РФ, должны быть приведены доказательства, на которых основывается вывод суда о том, что денежные средства или иное имущество были приобретены преступным путем (в результате совершения преступления), а также о том, что наличествует цель придания правомерного вида владению, пользованию и распоряжению такими денежными средствами или иным имуществом.
Однако никаких данных о преступности приобретения денег, поступивших в распоряжение ФБК, Следственный комитет не приводит, ограничиваясь неопределенной формулировкой: «По данным следствия, с января 2016 по декабрь 2018 года лица, имеющие отношение к деятельности некоммерческой организации "Фонд борьбы с коррупцией" (ФБК), включая сотрудников фонда, получили от третьих лиц крупную сумму денег в рублях и иностранной валюте, которые заведомо для них были приобретены преступным путем» [22].
Данный текст не может служить фабулой обвинения, его цель – породить у читающего смутные домыслы о том, что некто предоставил ФБК миллиард рублей в наличном виде, поставив в известность: деньги добыты преступным путем.
Однако у профессионального читателя этот абзац порождает сомнения в объективности самого релиза, ведь в первом его абзаце говорится, что из МВД поступили материалы о легализации «порядка миллиарда» рублей, а здесь – уже просто о крупной сумме денег.
Усиливает сомнения приведенный в релизе тезис о том, что «лица» имели отношение к деятельности фонда. Значит они известны. Тогда почему же дело возбуждено не в отношении них, а по факту?
Более того, дальше в новости говорится прямо: «Для придания правомерного вида владению, пользованию и распоряжению денежными средствами, полученными преступным путем, соучастники через устройства cash-in и recycling (банкоматы) в Москве внесли ту же сумму денег на расчетные счета нескольких банков. После этого они организовали перевод зачисленных денежных средств на текущие расчетные счета ФБК, осуществив финансирование деятельности указанной некоммерческой организации, завершив тем самым совместные преступные действия по их легализации».
Фразу про «расчетные счета банков» (не организаций в банках, а самих банков) оставим ввиду неграмотности ее авторов. Но весь фрагмент показателен. «Соучастники» получили то ли миллиард, то ли «крупную сумму денег» наличными и зачем-то решили внести их на расчетный счет. Никаких сомнений в том, что у ФБК просто нет нужды иметь миллиард рублей на расчетном счете, даже если бы эти деньги были. Доход в таком объеме, к тому же в безналичной форме, – всегда проблемы с налогообложением и необходимость объяснять происхождение средств. Однако бессмысленность изложенного инициаторов уголовного преследования не смущает. Более того, в релизе подчеркнуто: «Следователями будут установлены источники получения преступных денежных средств, их объем, а также весь круг лиц, причастных к незаконной схеме финансирования фонда» [23], – то есть источники денег, равно как и их преступное происхождение, не установлены.
И уже никого не смущают такие мелочи, как то, что согласно пункту 3 части 2 статьи 151 УПК преступления, предусмотренные статьей 174 УК, подследственны следователям органов внутренних дел. Есть исключения, это преступления альтернативной подследственности (как, к примеру, часть 4 статьи 159), и расследовать их могут следователи органа, выявившего эти преступления (см. часть 5 статьи 151 УПК). Но в первом абзаце однозначно сообщается: материал поступил из МВД, значит, следователями этого органа и должно расследоваться уголовное дело.
Выводы о надуманности как минимум суммы в миллиард рублей подтвердил сам СКР. Из новости на сайте телеканала «Дождь» 8 августа 2019 г.: «Бывший глава предвыборного штаба Алексея Навального Леонид Волков опубликовал в «Телеграме» постановление об обыске у юриста ФБК Вячеслава Гимади, который проходит в рамках дела об отмывании одного миллиарда рублей. В постановлении не упоминается эта сумма, а говорится, что сотрудники ФБК получили от неустановленных лиц 75 миллионов рублей.
В постановлении об обыске сообщается, что с 1 января 2016 г. по 31 декабря 2018 г. "неустановленные лица", в том числе сотрудники ФБК, действуя группой лиц и по предварительному сговору, получили от "неустановленных третьих лиц наличные денежные средства" в рублях и иностранной валюте в сумме не менее 75,5 миллиона рублей. В дальнейшем с целью "легализации" они якобы внесли их на счета через банкоматы» [24].
Нет сомнений как в том, что это уголовное дело возбуждено из конъюнктурных соображений, без каких-либо оснований, так и в том, что расследовать и использовать его для силовых акций в отношении неопределенно широкого круга могут на протяжении весьма длительного времени.
Главный тренд лета 2019-го – установление неприкрытого режима чрезвычайного правосудия для административных и уголовных дел, связанных с протестными акциями. Суды и прокуроры окончательно перестали маскировать свою фактическую единую с силовыми органами подчиненность и готовность выполнять указания любой степени нелепости.
Правовой нонсенс – уголовное дело в отношении Константина Котова, которому Следственным комитетом 15 августа предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного статьей 212.1 УК, – неоднократное нарушение установленного порядка проведения митинга, шествия.
С момента инициирования преследования до ознакомления с делом миновало лишь трое суток, и в этот период вошли предъявление первоначального и окончательного обвинений, объявление об окончании предварительного расследования, ограничение сроков ознакомления с материалами уголовного дела. За столь короткое время априори невозможно проверить доказательства защиты и дать им надлежащую оценку, но эта задача и не ставилась.
Негативные смысловые аналогии с делами репрессированных в 20–30-е гг. прошлого столетия неизбежны. Впечатление усиливают позиции нынешних судов, которые демонстративно отказываются от собственной независимости.
