А ещё в глину были впечатаны вещи, которые и давали тот самый, издали заметный блеск.
Чего тут только не было.
Маленькие флакончики, стеклянные, фарфоровые и каменные, из-под целебных настоев, масел и косметики; крошечные зеркальца – стеклянные, серебряные, стальные; жемчужные бусы и ожерелья, кольца – их было больше всего, были простые серебряные и латунные, которые родители дарят дочерям, были обручальные – с выгравированной руной любви, были дорогие кольца с драгоценными камнями; были монеты – опять же от нищенских медяков и до полновесных золотых, монеты всех стран и времён; были диадемы, ожерелья, подвески, серьги – всё то, что женщины придумали на себя вешать для красоты; были кинжалы с чеканными рукоятями и лезвиями из булатной стали; был как минимум один меч – недорогой, но, судя по виду, служивший хозяину верой и правдой; были крошечные портреты на эмали… Всё, что только могло пережить суровую погоду и представляло из себя ценность, можно было найти на стенах святилища.
– Обычай, – пояснил Танильмо то, что и так было понятно. – После приёма у Лунной Девы паломники оставляют какую-нибудь ценность. Но это не обязательно… Велд, идите первым.
Торговец кивнул. Снял меховую шапку и, отдав её сыну, открыл дверь святилища. Что-то тихо спросил, ему что-то ответили – и он зашёл внутрь.
– Уверен, что мне стоит идти? – спросила Мира.
– Да, – твёрдо сказал я. – Спроси её про нашего ребёнка. Придумай сама, что спросить.
Мира кивнула.
Мы топтались у дверей. Прошла мимо девушка с кувшином воды на плече, глянула мимолётно – и удалилась. Никакой охраны, никаких расспросов.
Впрочем, какая охрана и какие расспросы нужны здесь, в окружении множества волшебниц, видящих будущее и способных исцелять? Ведь исцеление, стоит лишь чуть-чуть поменять руну, становится причиной болезней и ран.
Торговец пробыл в святилище недолго. Я специально достал часы и засёк время – минутная стрелка сдвинулась на семь делений, и торговец вышел. Взволнованный и явно довольный, он с улыбкой кивнул нам, достал из кармана пару золотых монет – и пришлёпнул их к стене дома, потянувшись повыше. К моему удивлению, монеты прилипли к сухой штукатурке.
– Иди, – торговец подтолкнул к двери сына. – Не бойся. Она ждёт.
– Не маленький, – буркнул парень и исчез в дверях.
Мне было интересно, что именно парень хотел узнать. Но не настолько, конечно, чтобы задавать бестактные вопросы. Однако Велд подмигнул мне и шёпотом произнёс:
– Дела сердечные! Молодость, муки выбора…
Я был моложе, чем его сын. Но «дела сердечные» меня как-то мало волновали. Из того возраста, в котором влюбляются в одну-единственную, я шагнул в возраст, когда одну-единственную любовь берегут. И все «муки» благополучно пропустил.
Наверное, об этом можно было пожалеть. Но я не жалел.
Сын торговца вышел – его вопрос не занял много времени. Он был озадачен и даже смущён. От отца отмахнулся, достал из кармана золотое кольцо и впечатал в стену святилища. Лишь потом вместе с Велдом они отошли в сторону.
Следующим пошёл Танильмо. Я помнил о вопросе, который он хотел задать, и с тревогой следил за его лицом, когда землевед вышел. Но тот был успокоенным и расслабившимся – значит, с его сыном всё хорошо.
– Мира… – я коснулся её руки.
– Всё равно это глупость, – сказала она. Посмотрела на молчаливую девушку-топографа, застывшую с картой в руках.
– Я лишь рисую путь, – ответила та на незаданный вопрос. – Я не стану входить.
Мира кивнула. И вошла.
Её не было долго. Я засёк время – двадцать три минуты. Наконец она вышла – задумчивая, опустившая голову. Я шагнул навстречу, напрягшись, заглянул ей в глаза.
Слёз, которых я боялся, не было. Ужаса или печали тоже. Но вот задумчивость… ох, о чём-то серьёзном она задумалась. Об очень серьёзном.
– Всё в порядке, – сказала Мира. – Всё в порядке. Зайди, она тебя ждёт.
– Что ты спросила? – прошептал я.
– Потом. Зайди. Она сказала, что тебе не придётся ничего спрашивать. Она сама всё скажет.
Я колебался несколько мгновений. Я не хотел ничего спрашивать. Я не хотел отнимать время у девочки, которую местные обычаи превратили в Лунную Деву, сжигающую свою жизнь ради любого, пришедшего с вопросом или болью.
Но если мне не надо будет спрашивать, то и ей не придётся использовать руны.
– Я недолго, – сказал я, целуя Миру в лоб.
И вошёл в приоткрытую дверь.
Внутри всё выглядело совсем иначе, непохоже на жилища горцев.
Круглое помещение – занимающее весь первый этаж башни. Пол покрыт белыми овечьими шкурами, сшитыми в сплошной мягкий ковёр. Непонятно, почему они такие чистые, незапачканные – неужели магия? Стены гладко оштукатурены и выкрашены в белый цвет. Деревянная винтовая лестница у стены (тоже странно, горцы обычно их не использовали) ведёт на верхние этажи. Никакой мебели совершенно. Окон тоже не было – снаружи я не обратил на это внимания, а сейчас понял, что весь свет идёт от хрустального шара, висящего под потолком. В шаре горела белым матовым светом руна. Горела давно, и времени в неё было залито столько, что хватит на пару веков – я невольно сглотнул от такой глупой и ненужной траты.
А посередине круглого зала сидела на полу, скрестив ноги, девочка – совсем маленькая, лет десяти. Узкое серьёзное личико, длинные распущенные волосы, смуглая кожа – девочка была миленькая, с умными глазками, но никакой особой силы я в ней не чувствовал.
Ещё она была странно одета – в балахонистое платье из простого белого полотна, слишком просторное и длинное для неё. Вокруг неё по полу были разбросаны маленькие подушки из белой шерсти, стоял высокий узкий стакан с зеленовато-белой жидкостью.
Я подумал и сел напротив, так же скрестив ноги. Девочка молчала, следя за мной. Что-то в её взгляде всё-таки читалось. Что-то необычное, чего я не ожидал.
Восторг?
– Здравствуй, – сказал я и замешкался, не зная, как обратиться. – Ты – Лунная Дева?
– Да. Сегодня я – Лунная Дева, – тоненьким голоском, очень чисто и торжественно ответила девочка. – Мы ждали тебя. Мы тебя звали. Спасибо, что ты пришёл.
Вот тут я сообразил быстро.
– Так это по твоей… по вашей воле мне все предлагали сюда прийти?
Девочка кивнула.
– Зачем? – спросил я.
– Ты важен, – сказала девочка. – От тебя зависит судьба.
– Ваша?
– Вся судьба, – непонятно пояснила Лунная Дева. – Мы смотрим для тех, кто просит, но мы смотрим и для тех, кто молчит. Мир стоит на пороге. Только ты можешь его спасти.
Мне стало смешно.
– Так не бывает, – сказал я. – Только в легендах от одного человека зависит судьба мира.
