Это не был голос Миры.
Я слишком отвлёкся на бой!
Медленно повернувшись, я пошёл вверх по лестнице, в темноту спальни.
– Не вздумай колдовать, – сказал незнакомый голос.
– Я не собираюсь идти в темноту, – сказал я и потянул за собой из кухни руну Света. Огонёк проплыл над моей головой, влетел в спальню и повис под потолком.
– Неважно, что ты собираешься делать, – ответили мне.
Теперь я их видел.
Змееобразная тварь, в которой вообще ничего человеческого не угадывалось, обвивала Миру, беспомощно лежащую на кровати. Голова твари покачивалась в воздухе, выстреливая тонким языком то в мою сторону, то к лицу Миры.
Сеннера стояла у открытого окна, мрачно глядя на меня и сжимая-разжимая ладони. Когти поблёскивали в полумраке.
А рядом с Сеннерой стоял незнакомый мужчина средних лет. Он был коротко пострижен, но с роскошными бакенбардами и усами, одет в тёмный штатский костюм, подогнанный по фигуре, будто мундир. Мужчина был мускулист и собран, стоял так, что в любой момент мог броситься вперёд.
Всё в нём: причёска, одежда, фигура, манера держаться подсказывали мне, что это бывший вояка. Солдат или гвардеец, но вряд ли полицейский – не та выправка.
Регулятор! Тот самый, что должен был обеспечить прикрытие, а не врываться в наш дом.
– Видишь, Сеннера, – сказал регулятор. – Мы правильно сделали, что пришли раньше. У них почему-то собраны вещи.
– Хитрые, – сказала Сеннера. – Почуяли. Цирк – слишком людное место. Заподозрили.
– Может быть, – согласился регулятор.
Я чувствовал, что он её подозревает. Не всерьёз, скорее по привычке не доверять никому, но подозревает. Плохо.
Где же мальчик-дикобраз?
– Ты заложишь руки за голову, – сказал регулятор. – Ляжешь на пол. Тогда мы свяжем вас и увезём, вы останетесь живы. Иначе убьём твою подругу, а потом и тебя.
– Уверены, что получится? – спросил я.
– Не знаю, – как-то очень искренне ответил регулятор. – Но подругу точно убьём. А так есть шанс.
Скорее всего, он врал. Сеннера сказала, что нас велено убить; с какой стати они будут рисковать, вывозя нас из княжества?
Но я всё-таки обдумал этот вариант.
– У меня другое предложение, – сказал я, перебирая в памяти руны и их сочетания, выстраивая новые знаки и наполняя их своей жизнью. Я даже не считал, сколько времени уходит в каждую из них. – Вы отпускаете мою жену. Я оставляю вас в живых. Если Тёмному Властелину что-то от меня нужно – я всё выполню, всё отдам, всё расскажу. Но назад не вернусь.
– И что заставляет тебя думать, что я нарушу приказ повелителя и отпущу тебя? – спросил регулятор.
– Руна Бога на твоём лбу, – ответил я.
Регулятор напрягся. А самое главное – взгляд его при этом дёрнулся куда-то вверх, к потолку.
Нет, правда, что ли?
Мира что-то едва слышно промычала.
– Если ты не справишься сам, – продолжил я, – а я тебе обещаю, что ты не справишься, тебе придётся воззвать к повелителю. И он придёт в твоё тело. Думаешь, Тёмный Властелин будет беречь твоё время?
– Повелитель ценит своих слуг.
– У повелителя их много.
На мгновение мне показалось, что он может решиться на моё предложение. Всё-таки один изменённый был убит, второй выведен из строя. Наверняка он знал, что однажды мы с Мирой уже справились с группой захвата.
Но потом регулятор бросил взгляд на Сеннеру – и я понял, что ничего не выйдет. Он ей не доверял и боялся.
А ещё больше боялся Тёмного Властелина.
Я не стал больше ждать.
Моя жизнь уже наполнила руны. Я закрыл глаза и отпустил волшебство на волю.
Руна Света под потолком полыхнула ослепительной вспышкой, ударившей по глазам даже сквозь плотно сжатые веки – и выпустила поток огненных брызг. Самое смешное, что они не убивали и не сжигали, это был тёплый, мгновенно остывающий огонь, похожий на расплавленный свечной воск. Но регулятор запаниковал, сбивая капли с тела.
Я бросился вперёд – и на меня, как я и ожидал, обрушился с потолка дождь крошечных острых игл.
Обрушился, чтобы завязнуть в руне щита – мягкой и упругой, сплетённой из трёх рун – Беркана, Эйваз и Гебо. А через мгновение щит дёрнулся – и отбросил иглы вверх.
Мальчик-дикобраз пауком висел над дверью, держась за потолок голыми ступнями ног и ладонью. Видимо иглы, покрывающие всё его тело, умели не только выстреливать, но и зацепляться.
Обратный залп застал его врасплох. Наверное, он, как любое ядовитое существо, был устойчив к своему яду, но изменённый не поскупился и выстрелил вниз сотней игл – ответный удар вонзил в него не меньше десятка.
Это больно и без всякого яда.
Мальчик-дикобраз завизжал и спрыгнул на пол. А я тем временем, прыгнув на кровать, просунул руки под змееобразное тело, обвивавшее Миру. Голова монстра повернулась ко мне, глаза слепо щурились, третье веко дёргалось вверх-вниз. Потом изменённый начал сжимать кольца, явно решив, что поймал сразу двух врагов.
Старый верный Турс, который я наложил на обе руки, ожил, превратившись в лезвия. Питон разрезал себя на куски в доли секунды – и отвалился в стороны пятью кусками. Кровь – красная, человеческая, полилась потоком. Куски тела забились в предсмертных судорогах.
Я спрыгнул с кровати, встал, отряхнул руки. Красные брызги и ошмётки плоти полетели во все стороны.
– Ну? – спросил я.
Мальчик-дикобраз странно задёргался всем телом, будто танцуя безумный дикарский танец. Иглы принялись выстреливать из его тела, осыпая меня и Миру… и повисая в воздухе, в продолжающем работать щите. Изменённый понял, что сейчас произойдёт – и кубарем покатился вниз по лестнице.
Регулятор вскинул руки – и руна Бога на его лбу начала наливаться светом.
Опять!
И в тот же миг Сеннера запрыгнула ему на спину. Полоснула когтями по горлу, кубарем скатилась, встала за его спиной в полуприсяде, ожидая.
Регулятор, из горла которого фонтанами била кровь, не умер. Повернулся, придерживая голову одной рукой.
– Сеннера… – укоризненно сказал он. – Как ты меня огорчила, Сеннера…
Тёмный Властелин снова пришёл!
– Отвяжись от нас! – закричал я. – Что тебе нужно?
– Ты знаешь, что. – Тёмный Властелин обратил взгляд на меня. – А ты состарился, юный маг. Трудно сражаться с богом?
– Трудно! – Мира поднялась с кровати, я увидел, как её левая рука, спрятанная за спиной, принялась вычерчивать руны – и крепко схватил её, останавливая. – Отпусти нас! Мы беглецы, мы прожили три года в изгнании и ни слова не сказали о тебе, о твоей Империи, о твоей тайне!
