— Не нужно, не ходи за подарками. — Настя удержала его и взволнованно всмотрелась в лицо, провела руками по его груди, плечам. — Ты пострадал? Что-то болит? Внутренние органы проверь обязательно.
— Я в полном порядке, да и на «мерседесе» мелочь, царапина. Нас на перекрестке подрезали, но водитель у меня опытный, вырулил, а того дебила занесло. Он тоже цел, только капот слегка покорежило. Так что мне пришлось заехать еще и за джипом.
Настя на секунду представила, что Данила мог попасть в больницу, а то и погибнуть, и ей сделалось дурно. Она молча пододвинулась к нему вплотную, просунула руку под локоть и положила голову ему на плечо.
Они посидели немного молча, слушая цикад, прежде чем Настя произнесла:
— Идем, не хватало, чтобы отец нас увидел. Еще придумает то, чего нет.
— Ты иди, я задержусь. Остыну немного. Застали вы меня врасплох с этим прыгуном Стасом.
Настя усмехнулась и поежилась от ночной прохлады (халат ведь на дороге остался). Она дошла до крыльца, обернулась и спросила:
— Тебе понравился танец?
— Было… неожиданно, — ответил Данила после некоторых раздумий.
— Звучит не очень-то романтично.
— За меня должны были сказать подарки, но они в машине, брошенной на обочине. Так что поверь на слово: я романтичен как никогда. Даже плакать хочется от слепящей красоты моей души… Ну все, ложись спать. Рассвет через час.
Насте очень хотелось вернуться на качели, обнять Цербера и уснуть рядом с ним. Но всевидящим оком Саурона над ними маячил Большой Босс, и она была вынуждена послушаться.
ГЛАВА 11
Данила изучал звезды еще минут пять, а затем медленно вышел на улицу. Подобрал халат, сел в «лэндровер» и пристально посмотрел на шустрого телохранителя. Данила сам не понимал, зачем влезает в чужие личные проблемы; такое поведение совершенно не в его духе. Но если это важно для Насти, то важно и для него.
— Закурить не предложишь? — спросил он, когда Стас никак не отреагировал на его появление.
— Не курю.
— Я тоже. Но из вежливости мог бы и спросить, а я отказался бы.
— Слишком сложные манипуляции. — Стас раздраженно вздохнул и спросил: — Чем могу быть полезен?
— Во-первых, никогда больше не говори неуважительно об Анастасии Тереховой, потому что военный суд, или какие там у тебя в прошлом грехи, покажется вечеринкой у бассейна. Во-вторых, Настя хочет, чтобы ты помог ей с личным делом.
— И этот туда же, — пробормотал охранник. — Я вам медом намазан, что ли? Саша — взрослый человек и сама имеет право решать свою судьбу.
— Ее жених — тяжелый человек. Я с ним плохо знаком, но он работает с Прохоровым и приходилось встречаться. Пробивной тип, хороший манипулятор.
— Не суди, да не судим будешь, — полусонно выдал Стас и включил радио.
— Это ты по своему опыту советуешь?
— Да.
Летов опешил от такой неуступчивости, поэтому решил придать разговору больше сентиментальности.
— Я не очень хорошо знаю Александру, но она из тех, кого сложно сломать, поэтому девочка будет до последнего отстаивать иллюзию, что у них с Володей — правильная, стабильная семья. Она выбрала мужа из-за статуса, хотя и не понимает этого пока. Я не утверждаю, что Владимир причинит ей вред. Но раз Настя говорит, что он — мудак, то я ей верю. Она — спец по классификации мудаков.
Данила внимательно посмотрел на Стаса — убедиться, что-тот улавливает суть. Но охранник лишь зевнул и заложил руки за голову, позволяя разглядеть кобуру под ветровкой.
«Непробиваемый баран», — пришел к выводу Данила. Он любил поговорить, но не ночью с субботы на воскресенье, когда желанная девушка спит в зоне досягаемости, а сил уже почти не осталось. Потому Летов решил высказать последний довод, надавив на жалость, и гордо удалиться.
— Посмотри на меня, типичную жертву семейного насилия. Я считал, что любовь — это болезнь, и избегал ее. А почему? Потому что в голове засел образ матери, кричащей, как сильно она любит отца — человека, который методично разрушал ее личность. Глядя на них, я пришел к выводу, что любовь атрофирует мозг, делает уязвимым и зависимым. Но оказалось, что все страхи и патологии живут ровно до той минуты, когда встречаешь свою женщину. Стоит впустить ее в душу, и уже плевать на остальной мир. Понимаешь? Никто же не просит, чтобы ты помог разлучить Ромео и Джульетту. Помоги убедиться, действительно ли Владимир — это то, чего Саня хочет от жизни, осознанно, не из страха стать уязвимой. Ты проводишь с ней очень много времени, кому как ни тебе знать.
Стас шумно выдохнул и повернулся к Даниле, облокотившись о сиденье. Он выглядел спокойным, как удав, когда ответил:
— А теперь слушай сюда, умник. Сходил бы ты к психологу со своими заскоками. У Саши, в отличие от тебя, проблем с мозгом нет. Она достаточно умный человек, чтобы раскусить манипулятора. Владимир ее устраивает со всем своим мудачеством, и не вам лезть в ее жизнь.
На этом баран откинулся на сиденье, явно начиная злиться.
— Странно. Значит, Настя ошиблась, — сдался Данила и устало потянул дверную ручку. — Она уверяла, что Прохорова не ревнует жениха к другим женщинам. А тебя ревнует.
Это нужно было видеть. Равнодушное выражение на лица Стаса медленно сменялось удивленным, а затем на наглой роже расползлась почти счастливая улыбка. Он посмотрел на свои руки, сжал-разжал пальцы, потер щеку.
— Ты шутишь? — спросил он.
— А это на что-то влияет — шучу я или нет?
— Совершенно не влияет. — Стас пытался принять серьезный вид, но не получалось, и он уткнулся лбом в сложенные на руле руки. — Я подумаю, — наконец ответил он. — Но за спиной у Саши делать ничего не буду.
— Договорились, — быстро согласился Данила и, не прощаясь, вышел из машины, изможденный своим задушевным монологом с малознакомым упертым правдолюбом. Если у Аиды есть клон в мужском обличии, то это Стас.
Данила скомкал в ладонях сиреневый шелковый халатик и вдохнул фруктовый аромат.
«Я становлюсь гребаным фетишистом», — подумал он и достал из багажника своего джипа цветы, конфеты, которые, наверное, давно растаяли, и плоскую коробку с подарком.
Данила заказал его еще три года назад, собирался вручить Насте после выпускного, но не успел, потому что вместо сюрприза устроил ей выволочку. Стоило, наверное, отправить подарок в качестве символа примирения, но не хотелось давать ложную надежду: девушки в семнадцать лет любой жест могут принять за признание в любви.
Насте всегда, сколько он помнил, нравились изящные украшения. Когда ей было пятнадцать, она сказала ему однажды, что мечтает стать эльфийской королевой и жить вечно. Данила не мог дать ей бессмертие, но мог купить драгоценности. Например, реплику украшения эльфийской королевы Галадриэль; корону изготовили по специальному заказу из белого и желтого золота. Это была изящная плетенка, которая венком обхватывала голову и острием спускалась на лоб. Прекрасный подарок к завершению школы, который так и не был вручен.
