На улице? Отлично.
Он опускается на корточки рядом со мной. Не представляю, о чем он думает. Мы поссорились с Коулом, а затем я нырнула прямо в одежде в бассейн. Да уж…
Глубоко вздохнув, пытаюсь успокоить Пайка.
– Я заключаю сделки с собой, – говорю я куда-то в торону. – Если смогу сделать то, чего боюсь, все будет хорошо. Если смогу победить свой страх, то и все остальное мне по плечу. – Я слегка улыбаюсь. – Не люблю плавать одна. Меня это пугает. Особенно ночью.
Наконец решаюсь взглянуть на Пайка. Он смотрит на бассейн, но внимательно слушает.
– Просто игра, в которую играю сама с собой, – добавляю я.
Он понимающе кивает.
– Коул не хочет, чтобы я жила здесь, – признаюсь ему еле слышно. – И не думаю, что он хочет продолжать наши отношения.
Не знаю, зачем рассказываю все это, но Пайк по-прежнему слушает. Хотя в редкие моменты нашего общения я замечала, что он всегда с вниманием относится к тому, что я говорю.
– Он молод, – объясняет Пайк. – Мы все говорим и совершаем эгоистичные вещи, считая, что владеем миром.
– Даже я?
Меня трудно назвать ангелом, но мое отношение к Коулу явно лучше, чем его – ко мне.
Пайк молчит.
Я слабачка. Да, я ушла от бывшего и съехала от папы, но никогда не позволяла им одержать верх, потому что не сопротивлялась, а просто сбегала.
Не считая сестры, Коул – все, что у меня есть, и я допустила все это дерьмо потому, что он для меня больше чем просто парень.
– Можно тебя кое о чем спросить? – говорит Пайк.
Сердце замирает, когда я замечаю, что он разглядывает мое тело затуманенным взором.
– Как вы с Коулом познакомились? – спрашивает он.
И, несмотря на раздражение, на моем лице появляется улыбка.
Я тут же смотрю на шрам на большом пальце, а затем облизываю губы.
– Когда мне исполнилось шестнадцать, я устроилась на автомойку. Девушки там не работали, но это было все, что мне удалось найти, поэтому пришлось вливаться в компанию парней.
Я чувствую исходящее от него тепло и краем глаза замечаю, что мы дышим в унисон.
– Мне пришлось много чего вытерпеть, – продолжаю я, вспоминая все ехидные комментарии, которые слышала, стоило мне наклониться или опереться на машину. – Подростки бывают…
– Понимаю, – перебивает меня Пайк с весельем в голосе.
Мы обмениваемся улыбками.
«Он ведь когда-то тоже был подростком», – думаю я.
– Но там работал парень по имени Ник, который всегда ставил на место тех, кто пытался ко мне приставать, – погружаясь в воспоминания, продолжаю я. – Он был милым и часто болтал со мной. При этом не ухмылялся и вел себя по-взрослому.
Я рассеянно провожу пальцем по шраму.
– Однажды он позвал меня погулять и взял с собой Коула. – Я смотрю на Пайка и понимаю, что гнев, бурливший во мне, рассеялся. – Мы подружились, и нам было весело вместе, так что со временем они стали мне ближе, чем все остальные. Ну, кроме сестры, конечно.
Он задумчиво кивает.
– И вы с Коулом начали встречаться? – через мгновение спрашивает он. – Как это воспринял Ник?
Я снова перевожу взгляд на бассейн и делаю глубокий вдох.
– Он не узнал об этом, – тихо говорю я.
Пайк молчит, но в воздухе чувствуется напряжение. Ведь я сказала «он не узнал», а не «он не знает».
– Однажды ночью, пару лет назад, до того как мы с Коулом начали встречаться, – откашлявшись, продолжаю я, – они с Ником отправились погулять. Коул слишком много выпил и отрубился. Поэтому Ник отправился домой с другим парнем.
Слезы щиплют глаза, а во рту сухо как в пустыне.
– Водитель не справился с управлением, пикап перевернулся, а все, кто сидел в нем, вывалились наружу.
– О боже, – опустив голову, тихо шепчет Пайк.
– Ник оказался под пикапом. И умер через пару дней, – заканчиваю я.
А затем сжимаю кулаки, чтобы не расплакаться. Его смерть была единственной в моей жизни. Даже отъезд мамы воспринимался по-другому. Ник не хотел уходить. Он обожал видеоигры и выглядел как настоящий гик. Я скучаю по его причудам.
Иногда я задаюсь вопросом, что стало с его братом, у которого мы брали бластер Nerf, ободравший нам большие пальцы.
– Боже мой, – бормочет Пайк. – Как я мог не знать об этом? Кажется, я что-то слышал о том случае, но даже не догадывался, что Коул дружил с кем-то из пострадавших в той аварии.
– Да, Коул… – я замолкаю, пытаясь подобрать слова. – Ему было трудно с этим смириться.
Пайк, прищурившись, смотрит на меня.
– В тот вечер Коул должен был отвезти Ника домой, – объясняю я.
Понимание написано на его лице. Уверена, он думает, будто и об этом должен был знать, только Коул почти никому не рассказывал про тот случай, потому что стыдился.
– После этого мы старались не выпускать друг друга из виду, – говорю я.
Мы оба страдали, и я была единственной, кто знал, почему он чувствовал себя ответственным за смерть Ника. Ведь Коул смог поделиться этим лишь со мной.
А через некоторое время мы настолько привыкли постоянно находиться рядом друг с другом, что невольно сблизились еще сильнее, желая чего-то знакомого, постоянного и безопасного.
Если раньше мы держались за Ника, то теперь – друг за друга, потому что отчаянно нуждались в близком человеке рядом. А пока мы оплакивали потерянного друга, я ушла от бывшего. И мы с невероятной легкостью нырнули в отношения.
– Мне очень жаль, Джордан, – говорит Пайк. – Ты в порядке?
Я смотрю на него снизу вверх.
– Прости, – выдыхает он и отворачивается. – Глупо спрашивать об этом сейчас.
Нет, совсем не глупо. Приятно, когда есть с кем поговорить.
– Все в порядке.
Он снова поворачивается ко мне, и я показываю на бассейн.
– Я просидела на дне темного бассейна, пока у меня не закончился кислород. Так что все наверняка будет хорошо, ведь так?
Он фыркает, и на его губах усмешка.
А затем Пайк встает, снова подает мне руку, и на этот раз я принимаю ее. Когда он поднимает меня, мы направляемся к дому. Но тут я замечаю, что на деревянной столешнице все еще горит свеча. Я быстро наклоняюсь, закрываю глаза и задуваю огонек, а потом разворачиваюсь и следую за Пайком к двери.
– Могу я задать тебе еще один вопрос? – произносит он.
– Давай.
– Зачем ты это делаешь? – Он оглядывается на меня.
– Делаю что?
