– Умно, дамочки. Очень умно.
Уверена, они просто увидели из окна, как Пайк ковыряется в машине без рубашки, поигрывая мускулами под загорелой кожей, и как каждый сантиметр его тела так и кричит, что он тот самый плохой мальчик, на которого дамочки, скорее всего, пускали слюни в старшей школе. Потом они созвонились, придумали надеть спортивные костюмы и как будто невзначай пробежать мимо него.
Я закатываю глаза. Домохозяйкам из пригорода так скучно со своими мужьями, что они решили взбаламутить свое болото с помощью Пайка, на которого не могут смотреть без возбуждения.
Я опускаю жалюзи. И почему это меня так злит? Пусть флиртуют с ним. Мне-то что?
Я горжусь тем, насколько обычно спокойна, но в последнее время меня такой не назовешь. Переезд, счета, Коул… Все раздражает, чувствую себя неуверенно и готова взорваться на пустом месте. Мне это не нравится.
Я запускаю плей-лист на своем телефоне, и Pity Party доносится из динамиков как великолепный саундтрек к моему жалкому настроению. Но тут позади меня раздается шум. Замерев, я поворачиваю голову и с удивлением вижу Коула, который прислонился к двери и смотрит на меня хорошо знакомым мне взглядом. Когда он вернулся домой?
Тепло расходится по коже, и я неосознанно сжимаю полотенце. Он скрещивает руки на груди, скользя взглядом по моему телу.
– Что? – мне не терпится прервать молчание.
– Брось полотенце.
Сейчас? Его отец еще не спит, и…
– Да ладно тебе, – протестую я, стараясь, чтобы голос звучал легко и непринужденно. – Уже поздно, и я устала.
– Я быстро настрою тебя на нужный лад. – Он отталкивается от двери и идет ко мне. – Мы так редко видимся. Я скучаю по тебе.
Подойдя вплотную, он кладет руки мне на талию и смотрит сверху вниз. Не могу сдержаться и улыбаюсь ему. А затем игриво прикусываю нижнюю губу и, проведя рукой по его мягким светлым волосам, тяну к себе, чтобы подарить быстрый поцелуй.
– Я вчера вечером была дома. А тебя не было.
Потом отстраняюсь и потуже затягиваю полотенце.
– Я звал тебя с собой, – напоминает он.
– Я устала, – чувствую, как все, что копилось во мне последнее время, сейчас польется наружу. – К тому же мне пришлось выполнять твои обязанности…
– Я тебя об этом не просил.
– Но кто-то должен было это сделать.
Желание, которое просыпалось еще минуту назад, тут же испаряется, и между нами вырастает стена.
Но Коул все же пытается ее обойти.
– Вряд ли отец выгонит нас, если я подстригу его газон на пару дней позже, Джордан, – говорит он, вновь пытаясь меня обнять. – Ты слишком серьезно к этому относишься.
– Нет, ты не сделал этого, потому что знал, что это сделаю я. Как обычно. – Я отворачиваюсь. – Когда ты уже возьмешь себя в руки и станешь хоть чем-то заниматься?
Коул вздыхает, отступает на шаг и поворачивается к двери.
– Куда ты собрался?
– Не хочу это сейчас выслушивать, – выдавливает он сквозь зубы. – Знаешь, почему я всегда ухожу? Потому что не могу видеть, – он обводит рукой мое лицо, – этот твой взгляд. Я устал чувствовать себя недостаточно хорошим для тебя.
– Потрясающе, – саркастично отвечаю я, подхватывая пару его боксеров из ящика и одну из фланелевых рубашек со стула. – Я переехала сюда только из-за тебя, но ты постоянно отсутствуешь. Да я провожу больше времени с твоим отцом, чем с тобой! Тебе не кажется, что это его стесняет?
– Если тебе не нравится, можешь жить где-нибудь еще.
Я удивленно смотрю на него, чувствуя, как у меня перехватывает дыхание.
– Ты на полном серьезе мне это заявляешь?
Я уже чувствую себя жалкой нахлебницей, хотя именно он не выполняет своих договоренностей. К тому же я всегда была рядом с ним. Мы же друзья, черт возьми, и постоянно заботились друг о друге. Я никогда не заставлю его почувствовать себя…
Черт побери.
Я натягиваю боксеры, скидываю полотенце и надеваю красно-коричневую фланелевую рубашку. На глаза наворачиваются слезы.
Сестра права. Я могла бы потерпеть и поработать несколько недель в «Крюке», чтобы снять отдельную квартиру. По крайней мере, тогда я не чувствовала бы себя приживалкой.
Он снова подходит ко мне, и в этот раз его голос звучит мягче.
– Я лишь хотел сказать, что было бы неплохо время от времени забывать про стресс и проявлять друг к другу немного внимания. Уже и не помню, когда мы последний раз занимались сексом.
А потом что? Будто секс решит наши разногласия.
– Может, если бы мне не пришлось разгребать твое дерьмо здесь и работать до двух часов ночи, я бы так не уставала, – огрызаюсь я. – Может, если бы ты сэкономил хоть немного денег на депозит за новую квартиру, а не пропивал бы их каждый чертов вечер, я бы не волновалась и не переживала. Я постоянно чувствую себя одинокой. А где в это время ты?
Коул лишь качает головой, и я понимаю, что больше не могу сдерживать слезы. Но и плакать отказываюсь. Нам нужно поговорить, но он все время уходит от разговора. А ведь только это поможет нам все исправить.
– Просто помолчи, и давай трахнемся, – подходя ко мне ближе, заявляет он.
А затем целует меня. Я закрываю глаза, и слезы катятся по щекам. Черт бы его побрал. У меня перехватывает дыхание, когда он прижимается к моим губам в жестком и решительном поцелуе, и хочется поддаться ему. Я уже так давно живу со стрессом и беспокойством, которые лишь нарастают, что хочется позабыть обо всем на какое-то время. Вот только не получается.
Коул берет меня под попу и приподнимает, а я обвиваю ногами его талию. Он тут же опускает меня на кровать и наваливается сверху.
Но что-то останавливает меня. Чувство, будто я вновь оказалась в трейлерном парке с папой и мачехой. Словно вновь стала невидимкой для них.
И для Коула. Кажется, сейчас ему все равно, кто с ним на кровати.
Я отстраняюсь и толкаю его.
– Слезь с меня.
– Детка, пожалуйста. – Он целует меня в шею, и я знаю его так хорошо, что могу распознать эти нотки в его голосе. Он тоже расстроен. – Давай на эту ночь забудем о проблемах. Мы же раньше веселились. И можем повеселиться сейчас.
– Нет. – Я напрягаюсь и качаю головой. – Я зла на тебя. И хочу подышать свежим воздухом.
И после секса чувствовала бы себя еще хуже.
Но Коул продолжает целовать меня, поэтому я рычу и отталкиваю его. Наконец он отстраняется и падает на кровать рядом со мной. А через мгновение вскакивает на ноги и, распахнув дверь спальни, выбегает из комнаты. Не проходит и минуты, как я слышу рев двигателя его машины и скрип шин. Он уезжает.
Засранец.
