— Зря!
— Не обижаешься?
— На тебя — нет!
В Нютиных глазах заблестели слезы. Чтобы не смущать подругу, я подошла к окну. Стадион пуст, газоны подстрижены, асфальт подметен. Я повернулась к Нюте. Она опять штамповала экзаменационные листы.
— Забыла тебе сообщить: завтра к вам приедут гонцы. Я твоим мальчикам велосипеды заказала. Мама будет дома?
— Будет, — ответила Нюта и тут же встрепенулась.
— Велосипеды! С какой стати?
— Что?
— Зачем ты тратишься? У моих пацанов все есть!
— Ой ли? Может, сбавишь обороты? Я для Антошки и Тимошки — крестная мать! Моя обязанность — им помогать.
— А моя?
— У тебя — тысячи обязанностей! И пожалуйста, не порть мне радость. Я выбрала хорошие велосипеды с кучей всяких наворотов… К тому же мне подобные траты не в тягость, а у тебя — денежные проблемы.
— Это верно. Мой шакал опять в бегах. Не звонит, алиментов не платит. Где его черти носят, не знаю!
— Давай помогу!
Я взяла печать, штемпельную подушку и стала ставить штампы лицея на странички школьных тетрадей.
* * *
Весь июнь я была загружена под завязку. Навалившиеся дела одновременно и выматывали, и способствовали моему окончательному выздоровлению. Мне уже трудно было представить, что полтора месяца назад я, апатичная и вялая, ничем не интересовалась. Теперь за день я успевала сходить на очередной экзамен, на репетицию или на педсовет, переговорить по телефону с родительским комитетом, съездить в ресторан, где планировался выпускной вечер. К этому нужно добавить вечерние беседы с Лялькой, Нютой, Варькой (телефонные и очные), затем — домашние дела. Временами мне некогда было даже подумать, и, признаюсь, меня это радовало.
Пребывая в таком режиме, я четко усвоила две истины. Первая: зацикливаться на своих мыслях — занятие довольно опасное, поэтому время от времени надо идти в люди. Вторая (старая и проверенная многими поколениями): движение — это жизнь! К этому надо еще добавить мое стремление к совершенствованию и борьбу с собственными недостатками.
— Растешь, Мариш! — увидев меня в очередной раз, воскликнула Варька. — Пройдет пара лет, и станешь Совершенством!
— Вот что мне не грозит, это совершенство! — ответила я. — До него так же далеко, как до той звезды.
Я высунулась в окно и поглядела на далекую звезду, выделявшуюся среди других. В свое время я не спросила Олега Александровича об этой звезде, а сама… сама я называла ее просто: Звезда — звезда с большой буквы.
Варька тоже высунулась в окно и, посмотрев на небо, заметила:
— Теоретически до любой звезды можно долететь.
— А практически?
— Нереально!
— Как воз с плеч! — тут же отреагировала я. — Терпеть не могу всякие совершенства!
Варька искоса поглядела на меня и засмеялась:
— Человек с развитым чувством юмора всегда устойчив.
— Варь, подожди минутку! — я потянулась за листком бумаги. — Хотелось бы записать.
— Что записать?
— Соберу твои высказывания и издам отдельной книжкой.
— Издеваешься?
Варька сощурила глаза и раздула ноздри.
— Почему же? Разве ты не достойна? И название такой книге придумала: «Советы опытного психотерапевта».
Варька добродушно улыбнулась.
— Мне не нужна слава, я — самодостаточна.
— Об этом мы как-нибудь поговорим.
— И об этом поговорим, и о другом.
* * *
Господину Анно я позвонила в середине июня. Услышав о смерти дедушки, он едва вымолвил после долгого молчания:
— Как же так! И не повидались…
Жан Поль тяжело вздохнул и сквозь слезы сказал:
— Рита, запомните одно: Дмитрий Павлович был не только моим многолетним клиентом, но и другом. По телефону не положено говорить о таких вещах, но я все-таки скажу: в документах, что вы привезли в Париж, помимо прочих бумаг, было заверенное русским нотариусом завещание. В нем вы объявляетесь наследницей имущества Дмитрия Павловича в России. Кроме того, мне даны четкие распоряжения в отношении его собственности во Франции.
Я ничего не ответила.
— Вы меня слышите?
— Да, господин Анно.
— Бумаги оформлены по всем правилам, поэтому в течение полугода вы должны вступить в наследство.
— Я собиралась приехать в Париж в начале июля.
— Буду вас ждать.
Господин Анно сделал паузу и, видимо, взяв записную книжку, сказал:
— Будьте добры, продиктуйте адрес вашей электронной почты. В ближайший день-два я напишу вам письмо, где будет перечень документов, которые вы должны собрать к отъезду. Все вопросы с налогом на наследство мы решим при встрече.
— Хорошо, — ответила я.
— До свидания! Буду ждать.
Положив трубку, я почувствовала растерянность. С одной стороны, я догадывалась, что в этом направлении дедушка предпринял какие-то шаги; с другой — мои финансовые амбиции были настолько ничтожны, что любое излишество приводило в трепет. Я не была расчетлива и не умела распоряжаться деньгами. Если бы такая ситуация сложилась у Олега, он бы быстро все «разрулил». Мало того, от подобного занятия он получил бы удовольствие и вник бы в проблему наследства со всей ответственностью.
Я уже успела уйти на кухню, когда опять зазвонил телефон.
— Слушаю.
— Риточка, что с тобой? Почему я не могу дозвониться?
— Здравствуйте, Татьяна Леонидовна!
— Нехорошо, Риточка, нехорошо! Забыла меня — не заходишь, не звонишь. А ведь я тебе всегда рада! Конечно, я понимаю, со старухой неинтересно общаться…
— Ни в коем случае! — перебила я. — Ни в коем случае не принимаю ваши упреки. Мне всегда было с вами интересно, а рассказы о театре меня просто завораживали.
— Спасибо, милая! Сама понимаешь, чем старше становишься, тем больше капризов. Так что не сули!
«Сказать или нет? — тем временем думала я. — Тринадцать лет знакомства нельзя назвать шапочным».
После разговора с господином Анно я чувствовала себя не в своей тарелке.
«Пожалуй, поболтаю!»
Слово за слово, и наш разговор перешел на мои проблемы. Ласковый говорок Татьяны Леонидовны основательно меня расслабил, и я вкратце рассказала ей события последних месяцев.
— Кто бы мог подумать! — воскликнула она. — Встретить дедушку около дома! Ой, Риточка, я сейчас заплачу!
Татьяна Леонидовна громко высморкалась и продолжила:
