— Врет, как дышит, — глядя на меня до ужаса честными глазами, повторила Масяня. — Так что не верьте ни единому ее слову.
Я пожала плечами, решила, что разберусь сама, и продолжила поиски.
Кухня отняла у нас много времени, но Луизы не было и здесь.
Мы вернулись в гостиную.
Сташевич опустился в кресло и пробормотал:
— Пожалуй, я подожду вас здесь.
А мы с Мариной Эдуардовной отправились обследовать второй этаж.
Шагая по лестнице вслед за хозяйкой, я думала о том, что покойная Елизавета Михайловна была абсолютно права: до малышки в этом доме никому нет дела. Как можно потерять шестилетнего ребенка?!
Мне была глубоко антипатична и вдова банкира, и ее запущенный дом, и вообще все это дело отдавало каким-то неприятным душком. Но я не видела возможности отказаться.
Поневоле я уже успела проникнуться сочувствием к маленькой девочке, потерянной в этих грязноватых хоромах, девочке, отец которой погиб, бабушка умерла, мать была эгоистичной и равнодушной стервой.
Единственный человек, которому есть дело до малышки, — адвокат Сташевич, но что он может сделать? Придется мне принять на себя ответственность за маленькую Лазареву…
— Вот она, зараза! — радостно воскликнула Марина, открывая дверь в просторную светлую комнату на втором этаже.
Это были апартаменты девочки — розовые стены, пушистые ковры, домик Барби в человеческий рост. Именно в этом домике и спала маленькая Луиза. Девочка свернулась в клубок на полу, я видела только рыжеватую макушку и пару поцарапанных коленок.
Мать прошлась по комнате, собирая брошенные вещи — белые колготки, розовое грязное платьице.
— Лу, вставай! — сердито приказала Марина.
«Лу»?!
Девочка сонно потянулась и зевнула, как котенок. Села, протерла чумазыми кулачками заспанные глаза. Уставилась на меня и беззастенчиво спросила:
— Мам, это кто?
Марина смерила меня неприязненным взглядом, прикидывая, как лучше объяснить дочери, что ее теперь будут охранять. Наконец выдала:
— Помнишь, у тебя была бабка? Ну, которая за границей? Так вот, она померла и наняла эту тетю. Она теперь будет с тобой рядом, будет смотреть, чтобы тебя кто не обидел. Ясно тебе?
Да уж, более неудачного объяснения нельзя было и специально придумать! Теперь я в сознании ребенка соотношусь с фигурой умершей бабушки, то есть превращаюсь в какой-то загробно-сказочный персонаж! Неужели эта Масяня не могла найти какие-то человеческие, нормальные слова?
Девочка во все глаза уставилась на меня. Рот приоткрылся. Маленькая Лазарева выглядела так, будто сейчас то ли заплачет, то ли описается. Я поразилась, насколько некрасивым оказался этот ребенок.
Я мало обращаю внимания на детей и, в общем-то, знаю, что не все детишки выглядят так, как те, что с рекламного плаката йогурта или шоколада. Но маленькая Лу была удивительно непривлекательна.
Мелкий чахлый сморчок неопределенного пола, понять, что это девочка, можно только по одежде. Волосы рыжеватые и редкие, свисают сосульками. Глазки маленькие, а рот большой, полный кривоватых зубов и готовый растянуться в гримасу. Из одежды на маленькой принцессе были только замызганные трусики и розовые туфельки с облетевшими стразами, а из крошечного носа выползала сопля, что тоже не украшало наследницу. Девочка походила на мелкого зверька — мышь, к примеру, которого легко не заметить, проходя мимо.
Видимо, Луиза Леонидовна Лазарева не вызывала любви даже у собственной матери. Марина швырнула детские вещи в кресло и процедила:
— Нормальные дети спят на кровати!
Лу втянула голову в плечи.
— Ну, вы тут осваивайтесь, — бросила мне Марина, — а я пойду к Иосиф Леонидычу, а то чего он там один сидит.
И хозяйка дома скрылась за дверью.
С минуту, не меньше, мы с Луизой разглядывали друг друга. Наконец я решила, что пора наводить мосты.
— Вот что, — сказала я, присаживаясь на корточки, — давай познакомимся. Меня зовут Женя. А тебя?
— Лу, — пискнула девочка.
— Твоя бабушка очень тебя любила, она волновалась за тебя и хотела, чтобы у тебя все было хорошо. Поэтому, пока она еще была жива, дала распоряжение Иосифу Леонидовичу. Знаешь его?
Девочка кивнула.
— Так вот, я работаю на него. Я телохранитель, моя работа — защищать людей. С этой минуты я буду защищать тебя.
На лице девочки появилось сомнение. Видимо, в ее маленькой жизни на ее стороне находилась только она сама.
— Никому не дам в обиду, — пояснила я, — пусть попробуют тебя тронуть!
Девочка немного поразмыслила над этим, потом на ее лице медленно расцвела довольная улыбка. Ага, кажется, дошло.
— Ты будешь жить с нами? — поинтересовалась Лу.
— Да, рядом с твоей комнатой. Мы теперь будем вместе гулять, ездить в город. Понимаешь?
— Ты моя новая мама? — деловито поинтересовалась маленькая Лазарева.
Я закашлялась. Как бы доходчивее объяснить?
— Нет, мама у тебя одна. А я буду тебя охранять.
— Тогда тебе надо быть осторожной, — понизив голос, произнесла дошкольница.
— Острожной?
Луиза покосилась на дверь, потом поманила меня. Я придвинулась ближе. Дыша мне в ухо ароматом сосательных конфет, девочка прошептала:
— Тут живет ведьма. Она может тебя съесть.
Я слегка отодвинулась и уставилась на малышку.
Может быть, у ребенка не в порядке с головой? Или для шестилетней девочки говорить такое вполне нормально?
Эх, Охотникова, как бы сейчас пригодился тебе хотя бы минимальный родительский опыт…
— Меня? — улыбнулась я. — Да я сама кого хочешь съем! Пусть только попробует!
Девочка довольно кивнула и продолжала свои страшилки:
— Знаешь, а еще в лесу есть зомби.
— Кто? — переспросила я, опасаясь, что не расслышала.
— Зомби. Ну, знаешь, как в кино. «Ночь живых мертвецов».
Что это за мамаша разрешает такой маленькой девочке смотреть кровавые ужастики?
— Это все? — деловито спросила я.
Девочка доверительно потянулась ко мне. Я достала платок и утерла нос наследнице Лазарева.
— Еще медведь, — еле слышно сообщила малышка.
— Медведь?!
— Папа говорил, если я плохо буду себя вести, он придет и меня съест.
Я почувствовала, как дрожит хрупкое тельце девочки. Ну, все! Конец моему терпению! Что творится в этом доме? Больше маленькая Луиза не будет трястись от страха. Теперь есть кому о ней позаботиться.
