Через пять минут я уже стучала в дверь особняка Лазаревых, стучала ногой, потому что руки у меня были заняты.
Открыла мне Катюха.
Увидев безжизненное тело девочки, домоправительница открыла рот, собираясь завизжать.
— Заткнись, — бросила я, отстраняя девушку и протискиваясь в тепло дома. — Где Марина?
— Так это… они как уехали, так до сих пор не приехали, — растерянно проговорила Катерина. — Щас я ее наберу…
И домоправительница полезла за телефоном.
— Ладно, звони, — устало сказала я.
Разговаривать с Мариной у меня не было ни малейшего желания.
К тому же мне нужно было сделать куда более важный звонок.
Кое-как поднявшись по лестнице, я ногой толкнула розовую дверь в комнату Лу, осторожно опустила девочку на кровать и дрожащими руками расстегнула на малышке комбинезон. И кто их только делает, эти детские одежки, все такое маленькое и непривычное…
Один слой одежды, другой — такое чувство, что я очищаю луковицу, а не ребенка раздеваю…
Я тронула артерию на шее, потом взяла маленькую руку и посчитала пульс. Сердечко частило, кожа девочки была багровой и липкой на ощупь. Ничего не понимаю…
Что с ней такое? Девочка увидела за деревьями нечто, что очень ее напугало. Что она сказала перед тем, как потерять сознание? «Зомби»?
Допустим, обморок вызван страхом, пережитым потрясением. Но повышенная температура здесь при чем?
Я умею оказывать первую помощь, правда, куда больше разбираюсь в огнестрельных ранениях и травмах, а о детских болезнях не знаю абсолютно ничего.
Зато я знаю человека, который знает.
Я схватила телефон и набрала знакомый номер.
— Евгения! Сколько лет, сколько зим! — послышался мужской голос.
— Юра, мне срочно нужна твоя помощь, — заорала я, глядя на безжизненное тельце на постели.
— Ты ранена? — Голос утратил приятную игривость и стал жестким и ровным.
Юрий Агеев много лет отработал на «Скорой», и напугать его невозможно.
— Со мной все в порядке, помощь нужна ребенку! Девочка шести лет, вдруг упала и потеряла сознание.
— Она дышит? — деловито спросил Агеев.
Грудная клетка девочки поднималась и опускалась ровно, веки дрогнули. Кажется, Луиза приходит в себя.
— Дыхание нормальное. Сердце частит. Температура, кажется, повышенная.
— Охотникова, успокойся, — немного удивленно проговорил Агеев. — Соберись, ты мне нужна в нормальном состоянии.
Нотации он мне читать будет! Его бы на мое место!
— Да я ничего не понимаю в детях! — взвыла я. — Если с ней что-то случится, я себе не прощу. Слушай, Юр, давай я ее кину в машину, и минут через тридцать мы будем у тебя в клинике, а?
— Не нужно тревожить ребенка. Лучше я подъеду. Говори адрес.
Наскоро объяснив, как добраться до особняка Лазаревых, я бросила телефон и схватила девочку на руки.
Малышка открыла мутные глаза.
— Лу, ты меня слышишь?!
Девочка вдруг отчаянно заревела, потом вскинула руки и обняла меня за шею.
Я замерла.
Ни разу в жизни мне не приходилось обнимать ребенка. Такое чувство, что держишь на руках целую Вселенную.
Маленькое сердце колотилось совсем близко, горячие слезы щекотали мне шею.
— Малыш, не плачь, все будет хорошо!
От облегчения я сама едва не разрыдалась. Вот уж совершенно не типичная для меня реакция на пережитый стресс…
Скрипнула дверь, показалась хорошенькая мордочка Катерины.
— Марина Эдуардовна скоро подъедет, — сообщила девица.
— Позвони на пост охраны, предупреди — сейчас к вам приедет доктор, — спохватилась я и продиктовала номер машины Агеева.
Катя кивнула и скрылась.
— Потерпи, — баюкая Лу, приговаривала я. — Сейчас приедет доктор, он добрый, он тебя вылечит.
— Айболит? — всхлипывая, спросила девочка.
— Вроде того, — усмехнулась я, окончательно успокаиваясь.
Юрий Агеев был моим давним приятелем.
Когда-то я помогла ему, не только спасла жизнь, но и помогла разбогатеть.
Это долгая история — как бедный, но талантливый доктор со «Скорой» вздумал переиграть местного криминального авторитета. И закончиться она могла совсем не так хорошо, как в итоге вышло. Но благодаря одной телохранительнице, которой больше всех надо, для Юрия все сложилось на редкость удачно. На выигранные в результате сложных интриг деньги Агеев открыл частную клинику «Асклепий», где вот уже несколько лет вкалывает с такой же интенсивностью, как когда-то на «Скорой».
Когда я спрашиваю, зачем ему это, ведь он вполне может позволить себе не напрягаться, Агеев отвечает честно, что не может по-другому. Привык.
Я его понимаю — ведь я сама постоянно ищу неприятностей на собственную голову…
Агеев прибыл быстро — вскоре он уже входил в комнату. Высокий, лысый, как коленка, громогласный и очень располагающий.
Юру любят все — и старушки, и дети, и даже наркоманы, не считая того, который в его последнюю смену на «Скорой» ткнул доктору заточкой в печень.
— Здравствуйте, девочки, — приветствовал нас Агеев. — Давайте-ка мы на вас поглядим.
Я усадила Лу на кровать.
Агеев протянул большую мягкую руку:
— Давай знакомиться. Я — Юрий Иванович. А ты кто?
— Лу, — пискнула девочка и вложила лапку в руку доктора.
Тот мягко покачал ее и отпустил.
Щелкнул замочками белоснежного чемоданчика, извлек электронный термометр в прозрачном футляре и старомодный фонендоскоп. Луиза восхищенно уставилась на него.
— Извини, я педиатрией не занимаюсь, — извиняюще проговорил Агеев. — Осталось снаряжение со старых времен. Ничего, нам новомодные штучки ни к чему, мы так, по старинке… давай-ка спинку.
Агеев внимательно осмотрел девочку, измерил температуру, прослушал и простукал спинку и грудь, попросил показать язык — Лу сделала это с большим удовольствием, оттянул пальцем крохотное веко.
— Ну, что? — с тревогой глядя на Юрия, спросила я.
— Рвота была?
— Нет… то есть была, сегодня днем, — вспомнила я. — Да Лу весь день была какая-то вялая, капризничала…
Про то, что мать дала ей подзатыльник, я пока умолчала. Говорить на эту тему при ребенке мне не хотелось. Да и не похоже на травму головы — уж их я повидала достаточно.
— Пока ничего страшного не вижу. Похоже на острое респираторно-вирусное. В контакте с инфекционными больными ребенок не был? — уточнил Агеев.
