– Глянь, золотенький, какие мы красавы! Эльфью кровь твою княжьим ищейкам не учуять, глянь!
Эварха с трудом перевёл взгляд. В осколке отражались две на редкость несимпатичные рожи – чумазые, одутловатые, красные от солнца и браги; пегие волосы у мужчины встрёпаны, у женщины – повязаны нечистым платком. Ловец не сразу даже понял, кого он там на самом деле видит.
– Хороши вышли, а? – Хаэльдис игриво ткнула его острым локтем. – На вот, поешь пока. А то непонятно, что впереди-то ждёт.
Она сунула ему в руку чёрствую горбушку, сама с энтузиазмом вгрызлась в другую.
– Нищево у этих пощелян не допрощишшя! – сокрушалась она с набитым ртом. – Шухарей продали задорого…
К городу они подъехали, когда уже вечерело. Ворота ещё стояли открытыми, однако повозки перед ними сгрудились, мешая друг другу, возчики и торговцы отчаянно ругались, пихались, лезли вперёд – никто не хотел оставаться ночевать под стенами.
Хаэльдис, завидя столпотворение, свернула на обочину. Мерин невозмутимо тащил тележку по траве, распугивая устраивающихся на ночлег паломников и нищих – вслед неслась отборная ругань, но деву это не смущало. Одной рукой удерживая вожжи, другой она извлекла из-за пазухи глиняную флягу, зубами выдернула пробку и щедро плеснула Эвархе на грудь домашним самогоном.
– Вот и славно!..
Ловец не имел сил сопротивляться и покорно вдыхал пары самогона, чувствуя, как начинает кружиться голова.
– Вот, золотенький, ты уже и лыка не вяжешь!
Тележка, переваливаясь, подкатила к воротам с другой стороны, где пропускали пеших. Хаэльдис спрыгнула на землю, повела мерина в поводу, нещадно толкаясь.
– Эй, ты! – Стоявший у ворот стражник замахал руками. – Куда прёшь, сущеглупая? Иль не видишь, с повозками – туды! Туды, я сказал!
– Ой, да разве ж это повозка, миленький! – заголосила девчонка, удивительно точно копируя деревенскую бабу. – Это не повозка, это гроб ездячий! А в нём смертушка моя спит, нализался по дороге, где только успел, скотина эдакая!..
В толпе, начавшей было возмущаться, раздались смешки, кто-то крикнул:
«Сама ты дура, видала небось, за кого замуж шла!»
Хаэльдис всё так же решительно расталкивала пеших, пробиваясь к воротам и не переставая голосить.
– Ой, миленький, не погуби, да не проехать мне в те ворота до заката! Да как я с этим пьянчугой-то в чистом поле останусь, оберут меня, бабу, снасилят!.. Не погуби, пропусти несчастную!
– Пошла вон, дура!
В толпе заругались и затолкались, и тут Хаэльдис, почти добравшаяся до ворот, применила военную хитрость.
– Да разве ж я без понимания, да разве ж я не вижу, что люди тут с утра давятся!.. Эй, народ, кто пропустит меня, довезу до Нижней площади за так, лезьте на повозку! Только доблестному стражу пошлину не забудьте!
В толпе тут же возникло движение. Стражник, сообразив, что против такого предложения не возразишь, споро собрал медяки, а Эварха в момент оказался зажат между сопящими, благоухающими чесноком и немытым телом крестьянами.
Бедолага мерин, нагруженный сверх меры, едва ноги переставлял, но кое-как, уже в сумерках, дотащился до рекомой Нижней площади.
Тут Хаэльдис, не стесняясь в выражениях, разогнала всех пассажиров, завела мерина в проулок между двумя постоялыми дворами и снова связала ловцу руки. Распрягла мерина, похлопала по крупу: «Удачи тебе, добрая скотинка» – и подёргала Эварху за куртку.
– Слазь. Двигать пора.
Ловец с изумлением обнаружил, что чары спали с него, он вновь способен и говорить, и ходить, и соображать.
– Едва успели, – буркнула девчонка. – Чары-то мои до темноты, а там и облик истинный, и язык – всё вертается. Шевелись, злыдень, нам ещё до Подворья добираться…
Эварха быстро понял, что связали ему не только руки – на шею была умело накинута удавка, и при любом его резком движении Хаэльдис затягивала её, дёргая за свободный конец. Не сбежишь.
Город ловцу сразу не понравился. Воняло гадостно, мрачные дома почти сходились над узкими проулками: руки вытянешь, так противоположных стен коснуться можно. Вдоль домов в мелких сточных канавах копошилась отвратительная даже на вид живность – какая-то помесь мышей с ящерицами, за которой охотились жирные наглые крысюки. Даже в Вольном городе, с его перенаселённостью, улицы были куда чище. «Да что ж они тут, вовсе мусор не вывозят?» – поразился ловец. Ни мусор, ни нечистоты. Золотарей тут явно нехватка.
– Тьфу, мерзость! – Улочку прямо перед ними неспешно и торжественно пересекала здоровенная змеюка в руку толщиной. Поглядела на ловца светящимися в полумраке глазами, пошипела нахально и продолжила себе путь.
Змей в городах Эварха не видывал ни разу, хотя городов повидал с преизлихом – и бедных, и богатых, и преуспевающих, и не очень.
Хаэльдис держала путь узкими, безлюдными переулками, через какие-то руины и пустыри, а если приходилось пересекать улицу пошире – всегда вначале убеждалась, что поблизости никого.
Огня не зажигали, дорогой молчали. Впрочем, вскоре на небо выползла большая зеленоватая луна, и идти стало легче.
Когда Эварха уже основательно выбился из сил, девчонка остановилась. Она здорово запыхалась и растрепалась, глаза лихорадочно блестели.
– Ну, золотенький, теперь молись Спасителю, чтоб дойти! Чуток осталось, да самое страшное. Меня слушай, делай в точности, как скажу!
Эварха торопливо кивнул. Бедняцкие кварталы, замусоренные, тёмные, где в ночи шастают тати и крысы со змеями, остались позади; дома вокруг стали выше, проулки – чуть почище. Куда ж ещё его потащат?!
Оказалось – в подземелья.
Они спустились в какой-то сухой колодец, потом – по полусгнившим деревянным ступеням ещё ниже, и перед Эвархой открылись неровные туннели, пробитые в известняке водой в незапамятные времена. Вода отсюда давным-давно ушла, но пришло что-то иное. Может, нежить, может, твари, может, тёмные маги – ловец чувствовал впереди, во мраке, злобу и неутолимый голод. Хаэльдис засветила обычный факел, но всё стояла, не торопясь идти вперёд, словно прислушивалась.
Что-то горячо толкнулось в ладони. Эварха пошевелил связанными запястьями – ну так и есть, перстень ожил, нашёл время. С другой стороны, а вдруг от черепушки будет какая польза в этих каменных кишках? Он куда лучше человека чует магию, даже лучше полуэльфа, и отреагировать может быстрее.
– Эй, дева! Хаэльдис!
– Тих-хо!..
– Да чтоб тебя, малахольная, хоть раз послушай! Развяжи меня. Клянусь, не убегу. Но хоть помочь тебе смогу, я же чувствую, какое тут, под землёй, зло сидит…
Девчонка обернулась и одними губами ответила:
– Никогда.
Эварха шёпотом выругался. Перстень жёг пальцы нестерпимо, очевидно, черепу тут совсем не нравилось.
