– Зачем ты ездил в Тропика-Спрингс? – спросила она, остановившись рядом.
– А ты как думаешь? – ответил я, взглянув на нее. – Я забронировал место на рейс до Сан-Франциско.
– Так ты туда собираешься?
– А какое тебе дело до того, куда я собираюсь?
Она пожала плечами:
– Никакого, лишь бы ты открыл сейф.
– Я открою.
– Само собой, – сказала она и, повернувшись, направилась в дом.
Я откинулся в кресле и посмотрел вокруг. Еще один день – и я больше никогда не увижу этого места. Я успел полюбить его, я гордился им точно так же, как Йенсен, и мне будет его не хватать.
Меня мучила бессонница, и остаток ночи я провел в кресле. На душе было тошно. Интересно, где я буду через неделю? Забавно было думать о том, что у меня будет чемодан чужих денег, которые я собирался вернуть. С такими деньгами я мог устроить свою жизнь где угодно. Я мог купить такую же станцию обслуживания где-нибудь во Флориде, жениться и жить там припеваючи до конца своих дней. Но поступить так с Йенсеном я не мог – он слишком много для меня сделал. Деньги я верну обязательно; если я так не поступлю, меня замучает совесть.
В субботу вечером, около шести часов, Йенсен вышел из закусочной и вошел в гараж, где я трудился над подвесным мотором.
– Пойду приму душ, Джек. У тебя все в порядке?
– Все в порядке, мистер Йенсен.
– Думаю, что раньше двух ночи я вряд ли вернусь, – сказал он. – Эти головорезы из Легиона после официальной части любят немного расслабиться. Смотри не проболтайся об этом Лоле.
– Желаю хорошо провести время.
Я не мог выдавить из себя улыбки, мне было очень не по себе. Через час он исчезнет из моей жизни, и я больше никогда его не увижу. Когда он ушел, я подошел к фургону, который мы использовали для перевозки грузов слишком больших для «меркьюри» и слишком маленьких для грузовика. Я убедился, что бак заправлен полностью, и проверил масло. Бежать я намеревался именно на этом фургоне.
В течение следующих двадцати минут у нас было полно машин, направляющихся в Тропика-Спрингс, и я был очень занят. Никому из сидевших за рулем я не стал предлагать перекусить – я хотел заняться сейфом сразу после отъезда Йенсена. Лолы не было видно, но я слышал, как она гремела посудой на кухне. Без пяти семь Йенсен вышел из дома. На нем был его лучший костюм, и изо рта торчала сигара. Выглядел он очень недурно. Он прошел в закусочную попрощаться с Лолой.
Мое напряжение достигло предела. Я не мог дождаться, когда он уедет, чтобы заняться сейфом. Это ожидание сводило меня с ума. Наконец, едва часы пробили семь, он вышел, и мы вместе подошли к «меркьюри».
– Счастливо повеселиться, – сказал я, глядя на него и думая, что вижу его в последний раз.
– Присмотри здесь, Джек. Я не очень-то хочу ехать, но ты знаешь, как оно бывает.
– Конечно. Не волнуйтесь – мы с миссис Йенсен прекрасно со всем справимся.
– Я знаю.
Он забрался в машину.
Мне очень хотелось пожать ему руку, но я ограничился тем, что просто махнул на прощание. Солнце начинало садиться за горы, через полчаса должна была наступить темнота.
– Пока, Джек.
– Счастливо, мистер Йенсен.
«Меркьюри» отъехал, подняв облако пыли, и я наблюдал за ним, пока он не скрылся в горах, затем пошел к дому.
Лола была уже там и поджидала меня у входа. Она выглядела бледной, но глаза ее горели.
– Где сейф? – спросил я, подходя к ней.
– В гостиной за тахтой.
– Подежурь у колонок, – сказал я. – Это займет пару часов.
В ее глазах промелькнуло недоверие.
– Так долго?
– Я же говорил, что эти сейфы – надежные. У меня нет номера кода. Это займет по меньшей мере два часа. Ступай и займись колонкой.
Я вошел в гостиную и осмотрел сейф. Он открывался только набором цифр, без ключа. Она стояла в дверях и следила за мной.
– Я пойду за инструментом. Не лучше ли закрыть закусочную? Нам не нужны голодные клиенты, требующие еды.
– Я уже закрыла ее, – сказала она.
Я прошел мимо нее и направился в гараж, где взял кой-какой инструмент и сложил его в большую холщовую сумку. Сумка пригодится, чтобы положить туда деньги. При выходе из гаража я увидел приближающийся по дороге «паккард». Лола тоже его заметила и пошла к колонке. Когда я был уже около дома, «паккард» остановился. Я взглянул на двух мужчин, сидевших в машине, и у меня похолодело внутри.
Это были полицейские. Хотя одеты они были в гражданское, но ошибиться было невозможно: двое крупных мужчин с жесткими лицами, квадратными челюстями и холодными, недоверчивыми глазами.
Я продолжал идти, чувствуя, как по спине текут струйки пота.
– Эй, стой! – окликнул меня чей-то голос.
Я остановился и обернулся. Оба полицейских вылезли из машины и смотрели на меня. Лола стояла рядом, она отлично понимала, кто были эти люди, и была взволнована не меньше моего. Я медленно подошел к ним, стараясь справиться с охватившей меня паникой.
– У нас прокол колеса, – сказал тот, что был покрупнее. – Оно в багажнике. Займись ремонтом – я не хочу ехать через горы без запаски.
– Будет сделано, – ответил я и, взяв ключ, который он мне протянул, пошел к багажнику и открыл его.
Второй полицейский повернулся к Лоле:
– Заправь полный бак, и как насчет чего-нибудь пожевать, пока этот парень чинит колесо?
Я видел, как Лола помедлила, у нее не хватило духу отказать им.
– Сэндвичи подойдут? – спросила она.
– Подойдут. И побыстрее. Мы и так опаздываем.
Я вытащил колесо из багажника и откатил его в мастерскую. Покрышку еще ни разу не снимали с диска, и я провозился с этим целых двадцать минут. Пот с меня катил градом. Времени в моем распоряжении оставалось совсем мало. Еще двадцать минут я возился с ремонтом. Пока я работал, полицейские ели сэндвичи и запивали их пивом.
Когда я все закончил и положил колесо в багажник, часы показывали десять минут девятого. В это время я предполагал находиться в горах по дороге в Тропика-Спрингс. Сейчас, похоже, я уже не успевал на нью-йоркский поезд.
Когда полицейские уехали, у колонок остановились две машины с целой кучей голодных пассажиров, которые требовали еду, несмотря ни на какие возражения.
Я сказал Лоле:
– Ничего не выйдет. Придется отложить до другого раза. Мне эта идея с самого начала не нравилась: время выбрано неудачно.
Она бросила на меня ледяной взгляд и направилась к закусочной. Время действительно было выбрано неудачно. В течение следующих двух часов мы трудились как рабы на галерах. Машины подъезжали одна за другой, и все пассажиры хотели есть. Только в десять часов движение замерло. Мы оба были мокрыми от пота и валились с ног от усталости. Ночь была на редкость душная – самая жаркая из всех, проведенных мной здесь. Мы стояли посредине закусочной, глядя на стопки грязных тарелок, подносы со стаканами, пепельницы, переполненные окурками.
