— А концертов ты в стране достаточно давно не давал? — протянула я.
— Но видите, Женя, поклонники помнят мальчика и ждут! Хотят поддержать даже! Чтобы он быстрее решил все свои проблемы и вернулся к концертной деятельности! Это ведь так здорово!
— Да, конечно! — кивнул Марек. — Апельсины, пожалуй, одни из самых любимых мною фруктов!
— А ты рассказывал об этом где-то? Может быть, в интервью? Или поклонницам после концерта, например, во время раздачи автографов?
Молодой человек ненадолго задумался.
— Нет, пожалуй, не припомню ничего такого, — покачал он головой.
— Значит, ты хочешь сказать, что никто из твоих поклонников не должен знать о любви своего кумира к апельсинам? Кроме того, в последние недели в прессе идет кампания по очернению твоего имени. А поклонники, несмотря ни на что, присылают апельсины? Прямо на дом?! И, кроме того, любезная дама, кто бы она ни была, не соизволила написать на карточке свое имя?
— Что такое, Женя? — рассмеялся Марек. — Что именно тебя настораживает? Давайте просто попробуем эти апельсины. И если они окажутся невкусными, можно считать, что их прислала недовольная поклонница. А если вкусными, сочными и сладкими, не станем морочить себе голову. Просто съедим это угощение, — произнося эту фразу, молодой человек, усмехаясь, уже тянул руку к корзинке с фруктами, чтобы взять один плод.
— Марек, подожди! — предостерегающе подняла ладонь я.
— Не понимаю, но почему? — растерялся молодой человек, он успел ухватить-таки апельсин, — Что именно тебя так беспокоит, Евгения?!
К сожалению, я не могла сейчас пояснить, что ощущала.
Что было отвечать этим людям: экономке, которая просто радуется за паренька, что вырос у нее на глазах, и своему подопечному? Да так, чтобы не разоблачить собственную легенду! И чтобы мне сразу и безоговорочно поверили! — у меня богатый жизненный опыт?! Профессиональное чутье?! Что мне сказать?!
— Давай считать это просто шестым чувством, ладно? — наконец выдавила я. — И, прежде чем наслаждаться фруктами, присланными неизвестно кем и непонятно почему, давайте их сначала просто проверим.
— Шестое чувство, говоришь? — Марек ненадолго замолчал, медленно положил апельсин обратно в корзину. — Да, пожалуй, я готов согласиться. И понимаю тебя.
— А я не совсем, — фыркнула Мария Карловна. — Впрочем, — сама себя одернула вышколенная прислуга, — это совершенно не мое дело. Поступайте так, как сочтете нужным.
— Ладно. Здесь должна быть санитарная служба. Или судебная лаборатория.
— К сожалению, я не знаю, — покачал Марек головой, — просто никогда не сталкивался.
— Она должна быть в любом крупном городе. Я сама уточню адрес. Только сделаю несколько звонков.
— Но чего вы вообще опасаетесь?! — изу-мленно вздернула вверх брови Мария Карловна.
— Ничего особенного, — ровным тоном ответила я, — будем считать, что мы просто решили перестраховаться. Мало ли чего бывает в этих импортных фруктах?! Гликоалоиды, пестициды! Совершенно ведь непонятно, где их покупали и кто был производитель? Вот мы и проверим сначала эти апельсинчики. Чтобы знать точно, какие в них витаминчики, — я рассмеялась, чтобы мои слова приняли за шутку, за чрезмерную заботу влюбленной невесты. Или, на худой конец, за невинное чудачество иностранки.
Похоже, Мария Карловна так и подумала. Потому что пожала плечами, словно хотела сказать, — кто этих иностранцев разберет, — и, высоко подняв голову, гордо удалилась из комнаты.
* * *
Через пару дней выяснилось, что опасалась я не зря. Ведь каждый сочный оранжевый плод был буквально под завязку напичкан цианистым калием, в просторечии цианидом. Ядом сильно действующим и, бесспорно, смертельным. В той дозировке пары-тройки съеденных апельсинов хватило бы, чтобы голодный человек среднего телосложения, пожелавший полакомиться плодами, умер в течение примерно одной-двух минут.
В судебной лаборатории нам заявили, что на руки могут выдать только лишь результаты анализов. Отравленные же фрукты отправятся на уничтожение после того, как криминалисты попытаются снять отпечатки пальцев с плодов и корзинки. А потом материалы отправятся в местное отделение полиции. Ибо согласно закону в таких случаях положено возбуждать уголовное дело.
Я согласно кивнула, только лишь попросила, чтобы дело отправили в сто второе отделение. Ведь согласитесь, есть в том некое изящество и симметрия, что дело, где Марек до недавнего времени фигурировал как подозреваемый, и дело о покушении на самого музыканта Збигнева будет расследовать одно и то же отделение полиции.
Разумеется, нас попросили подъехать туда в тот же день, чтобы дать показания. И написать заявление.
— Как ты заподозрила, что в апельсинах яд? — негромко поинтересовался Марек в кабинете следователя, пока тот вышел за бланками. — Это потому, что отравитель выбрал апельсины, да? Из-за резкого запаха цитрусов?! — Вопреки ожиданию парень совсем не испугался, и сейчас его глаза возбужденно блестели.
— У меня просто хорошо развита интуиция, — кивнула я, — а при чем здесь запах? Не совсем понимаю.
— Как же, я читал или в кино видел. Цианид обладает ярко выраженным запахом жареного миндаля.
— Думаю, знаю, откуда пошла эта байка. В горьком миндале действительно содержится цианистый калий, причем в достаточно большом количестве. И, возможно, раньше отравители пользовались миндалем непосредственно или какой-то вытяжкой из него. И тогда кристаллы яда могли иметь запах миндаля. Но современный цианид — чистое химическое соединение, он запаха, как и вкуса, не имеет вовсе. И я полагаю, отравитель выбрал апельсины, потому что у них пористая корочка, да и сам фрукт довольно сочный. То есть жертва не должна заметить следы введения яда.
— Значит, если бы не ты, я мог бы умереть? И ты спасаешь мне жизнь снова?!
— Всегда пожалуйста, ведь это моя работа. Но, знаешь, все это относительно и зависит от многих нюансов. Летальный исход, я имею в виду. Есть такое понятие, как индивидуальная чувствительность к яду. А в случае с цианидом имеет большое значение, как принят яд, разумеется, в каком количестве и на пустой или на полный желудок. Ведь принятая пища замедлит впитывание яда, а некоторые ее компоненты могут и частично расщепить его, то есть сработать как антидот.
— Я мог утащить эту корзинку к себе. И за часок съесть все фрукты, один за другим, — серьезно кивая, заверил Марек.
— В таком случае ты, вероятно, не успел бы доесть всю корзинку «угощения». Если дозировка большая, смерть от цианида происходит достаточно быстро. Буквально в течение нескольких минут. За это время появляется затрудненное дыхание и хрипы. Человек теряет сознание и не успевает позвать на помощь. Если дозировка меньше, все начнется со слабости, тошноты и, возможно, рвоты. Тогда есть надежда да и время оказать первую помощь.
— А чем тут можно помочь-то? — изумился Марек.
