Тщательно изучив все материалы дела, я была вынуждена констатировать, что пока самостоятельное расследование даже начать не с чего. Можно было бы, конечно, поговорить с супругом жертвы. Выяснить, как она себя вела накануне гибели и какие строила планы? Почему поздним вечером решила отправиться в дорогу так далеко от дома? И почему супруг, который должен был всю ночь себе места не находить от волнения, так и не потрудился позвонить в полицию и забить тревогу?
На все эти вопросы очень полезно было бы получить ответы.
Жаль только, что супругом Ядвиги является Людвиг, и он не станет отвечать ни мне, ни полиции. Потому что некоторые ответы, очевидно, способны бросить тень на его историю и поставить под сомнение его версию событий.
Разумеется, Людвиг утверждал, что Ядвига отправилась навестить Марека, чтобы попытаться поговорить с парнем. Что, в свою очередь, бросает тень на самого Марека.
Но я склонна больше верить молодому человеку. И не только потому, что он мой клиент, а Людвиг является оппонентом.
Ян по моей просьбе проверил не только звонки Марека, но и звонки самой Ядвиги. Женщине тем вечером никто не звонил. Не было ни одного входящего, а также исходящего звонка.
Возникает закономерный вопрос. Вернее, даже два вопроса. Почему Ядвига, желая лично поговорить с племянником, не набирает ему предварительно на телефон? Ведь она рискует, что съездит зря и Марек откажется принять ее в доме, что молодого человека вообще не окажется дома.
Да, вечер поздний, но он взрослый, самостоятельный человек и мог быть где угодно.
Допустим, Ядвига решила, что они могут поссориться прямо по телефону, и рискнула ехать без предупреждения.
Второй вопрос все равно остается открытым.
Почему Людвиг, зная, что жена уехала поздним вечером поговорить с родственником, с которым они не в самых лучших отношениях, совершенно не беспокоится?
Почему он ей не звонит, чтобы узнать, как прошли переговоры?
А потом еще позже Ядвига вовсе не является домой на ночь. И Людвиг снова не звонит ей! И спокойно отправляется спать?! Он не беспокоится? Но почему? Не потому ли, что Людвиг к тому времени прекрасно знал, что Ядвиги нет в живых? Вот поэтому он и не звонил.
Хотя логичнее было бы сделать наоборот.
Одним или даже парочкой телефонных звонков можно было создать себе вполне правдоподобное алиби.
Людвиг не догадывается это сделать?
Но преступление было совершено человеком умным. И, без сомнения, решительным.
Я внимательно рассмотрела снимки с места преступления.
Удар женщине был нанесен твердой рукой, профессионально поставленной. Человеком, которому уже доводилось убивать.
Разумеется, я помнила, что Людвиг как раз убийца и есть. Но врезаться в машину грузовиком на полном ходу, а потом поджечь автомобиль с людьми без сознания, находящимися внутри, это одно. А нанести жестокий удар собственноручно — совсем другое.
Хотите верьте, хотите нет, для подобного нужна не только решимость и желание убить, но и определенный отработанный навык. И вообще, чем больше я думаю об этом преступлении, тем больше склоняюсь к мысли, что тут действовал настоящий профессионал.
Понять бы еще, что подобный вывод значит для моего клиента и для расследования в целом.
К вечеру этого же дня случилось еще одно происшествие.
Неожиданно к дому подъехало такси. Машина остановилась у подъездной аллеи и осталась стоять, заглушив мотор. Через некоторое время из салона вышел плотный мужчина среднего роста. Он был одет в дорогой костюм и куртку из тонкой кожи с меховым подбоем. Волосы с проседью подстрижены у дорогого стилиста, на руках заметен свежий маникюр. Черты овального лица в общем-то правильные. Разве что подбородок тяжеловат, и эта привычка презрительно кривить пухлые губы. Она выдавала человека надменного, высокомерного, способного легко распоряжаться чужими судьбами и отдавать приказы.
С гордым, хозяйским видом мужчина прошел в холл и собрался подниматься по широкой лестнице. Но притормозил, потому как наткнулся взглядом на мой любопытный и слегка бесцеремонный взгляд.
Я рассматривала незнакомца, опираясь на полированные перила верхнего этажа. И, разумеется, уже догадалась, что передо мной сейчас стоит Людвиг Збигнев.
Мужчина от удивления слегка опешил и замер.
Я не меняла позы и не отводила взгляда.
Он начал злиться, очевидно, считая подобное поведение непочтительным.
— Ты что делаешь в этом доме?! И кто вообще такая?! — выкрикнул он так резко и отрывисто, что я не сразу уловила смысл этих в общем-то простых слов, словно он говорил с сильным акцентом.
Из хулиганских побуждений я не стала сразу отвечать. А вместо этого растянула губы в легкой усмешке.
Примерно такую улыбку изобразил Леонардо да Винчи, когда писал свою «Джоконду». Не зря искусствоведы и многочисленные поклонники гениального итальянца называют ее «загадочная улыбка». Потому что, на первый взгляд, вообще непонятно, улыбается вам женщина на холсте или, наоборот, слегка издевается над публикой, что стремится разгадать ее тайны.
Похоже, мужчина тоже решил, что моя улыбка больше похожа на издевательскую. А может быть, его взбесила слишком долгая пауза, что получилась, пока я отстраненно размышляла и молча внимательно его разглядывала.
Но он сердито прокричал:
— Ты что, глухая?! Почему мне не отвечаешь?! Кто придумал набирать такую бестолковую прислугу?! — И добавил неизвестное мне, сленговое слово, подозрительно похожее на ругательство, которое, вероятно, должно было означать определение дамы легкого поведения.
Странно, что навело его на эту мысль? Неужели нечто во внешности?
Сегодня на мне были надеты темный обтягивающий пуловер и джинсы. На лице минимум косметики, волосы стянуты в простой хвост. Как по мне, вид вполне презентабельный и достаточно скромный.
— Ты мне будешь отвечать наконец или нет? — снова прокричал он.
При этом мужчина продолжал стоять у подножия лестницы и смотреть на меня снизу вверх. Почему-то, видимо из-за подобного положения, его злость выглядела не пугающе, а наоборот, скорее комично.
— Нет, — наконец спокойно сказала я, — наверное, не буду. А вам никто не рассказывал, что невежливо обращаться к незнакомым людям на «ты»? Тем более сразу с порога, не представившись, не объяснив цели визита, кричать?!
— Послушай меня, девочка, — все еще сердито сказал он, — когда я верну себе это поместье, то выкину тебя без выплаты пособия и без оплаты оставшихся рабочих дней!
— Какой кошмар! — съязвила я. — Во-первых, я здесь не работаю! А во-вторых, этот дом, как, впрочем, и вся прилегающая территория вам не принадлежит!
— Это пока не принадлежит! Но скоро все изменится! Точнее, вернется на круги своя! Понятно?!
