Поэтому мы были вынуждены попрощаться и уйти.
— Почему мы не стали настаивать? Скандалить или законы искать? Почему ушли так быстро? — бушевал уже на улице Марек. — Они бюрократы, формалисты или просто бездельники! Расследование дела, похоже, категорически не желают возобновлять, чтобы лишний раз не напрягаться! Не переделывать плохо выполненную работу! Но я этого так не оставлю! И молчать не стану! Мы пойдем с жалобой в вышестоящие органы! Ян, кто там над полицией? Министерство юстиции или прокуратура? Или, может, сначала стоило пойти к начальнику этого умника? Кто он там, лейтенант?! А начальником в полицейском участке должен быть капитан или кто-то чином выше?
— Давайте не будем говорить на улице, а присядем где-нибудь. — Я взяла Марека под руку. — Ян, сориентируйте меня. Здесь поблизости есть приличное заведение?
— Да, небольшой пивной ресторанчик неподалеку.
— Марек, ты не возражаешь, если мы зайдем туда? Нужно немного пройтись в ту сторону направо?
— Да, все верно.
Поскольку я уже держала молодого человека под руку, то стала легонько надавливать рукой на его руку, тянуть в нужном направлении. И он с недовольной, раздосадованной гримасой на лице, но подчинялся этому давлению, словно лодка рулю.
— Ладно, давайте присядем и поговорим в этом заведении. Только я не понимаю зачем?!
— Мне и Жене нельзя алкоголь, — вставил Ян, — даже пиво, — а ты, если хочешь, можешь выпить бокальчик. Чтобы немного успокоиться.
— Это меня не успокоит, дорогой Ян, — фыркнул молодой человек.
— Все равно, мы что-то обязательно закажем. Если не алкоголь, то кофе, его подают везде. И, может быть, что-нибудь перекусим, если здесь приличная еда.
— Женя, у меня ощущение, что ты хочешь нам что-то сказать, — заявил Марек, как только мы вошли внутрь заведения и уселись за свободный столик, — только не решаешься. И собираешься сначала немного подготовить.
— У тебя хорошо развита интуиция, — кивнула я.
— Не нужно пытаться подсластить пилюлю, — поморщился молодой человек.
— Нет, ничего такого. Просто я не хотела говорить на улице. Там, где нас могут услышать посторонние люди.
— Значит, давайте сделаем заказ и поговорим. Тогда нас даже официант не потревожит.
— Хорошо.
За столом царило напряженное молчание, пока нам приносили кофе и какие-то закуски. На горячее молодые люди заказали тушеные ребрышки и жаренные на гриле сосиски с овощами, каждому по порции. А еще томатный сок и кофе в придачу. Меня заказ не особо интересовал. Я подбирала нужные слова для разговора с Мареком. Мы дождались, пока официант принесет приборы и заказ. И только потом продолжили наше общение.
— Женя, думаю, ты уже можешь сказать, что хотела, — в нетерпении Марек едва сдерживался.
— К огромному сожалению, полицейский прав. Твои показания не применимы в суде из-за амнезии. Мы, конечно, можем поспорить. Можем даже вызвать Генри Смита из Лондона в качестве эксперта. Но, возможно, правоохранители все равно откажутся возобновить расследование и привлечь Людвига к ответственности.
— Этого не может быть! Просто никак не может!! — вскричал Марек так громко, что на него обернулись посетители, сидящие за соседним столиком.
— К сожалению, может.
— Но я все отлично помню! Различные подробности из детства! Запах папиного одеколона! Вкус лимонных кексов, что пекла для нас мама по воскресеньям после мессы! И многое, многое другое! Каждый важный факт из моей жизни! И каждую ерундовую мелочь, я вспомнил все!
— Марек, и я, и Ян, мы оба тебе верим! И понимаем, что твои воспоминания настоящие. Но юридически, если возможность ложных воспоминаний существует, ты не годишься в свидетели! Зафиксированы случаи, когда люди с амнезией из кусков увиденных фильмов и прочитанных книг формировали воспоминания, которые якобы произвольно всплывали в их голове. И которые не только искажали факты, но и полностью меняли личность пациента, будто это был совсем другой человек. С другим характером, суждениями и привычками. Например, тихая, робкая и застенчивая учительница младших классов, находясь в психиатрической клинике, стала вспоминать, что работала на севере в женской колонии надзирательницей. Она рассказывала лечащему врачу подробности своей работы, как издевалась над заключенными. И как это ей нравилось. А это уже проявление садистских наклонностей! И потом во время расспросов врача женщина объясняла, как именно она смогла вспомнить тот или иной «факт» из «своей» жизни. То есть находила вполне осознанное обоснование. В первую неделю содержания в больнице она вела себя напористо и грубо. Хамила персоналу, кричала на больных, часто распускала руки.
— Почему же они заранее не знали, кто эта пани такая? — изумленно моргнул Ян.
— Она числилась как неизвестная, привезли с вокзала. То ли бродила, то ли сидела в зале ожидания. Полицейские вызвали медиков. Женщина не могла назвать себя, сказать, где и с кем живет, есть ли семья, дети, где и кем работает. Таких людей увозят в больницу, а потом в специальную клинику. Пока ее лечили, пытались отыскать родственников и в конечном итоге нашли мужа этой женщины. Она, когда увидела супруга, вспомнила свою настоящую жизнь и личность. И снова стала тихой и застенчивой. Марек, пойми, эти случаи очень редки! Но тем не менее существуют примеры, описанные разными психиатрами. Юристы называют подобное «прецедентом»! А значит, любой адвокат сумеет разгромить твои показания в суде. И полицейские не станут использовать твои показания. Поэтому, и только поэтому, а вовсе не из недоверия!
— Все понятно. Кроме одного: что нам теперь делать?! — Марек уже начинал успокаиваться, хотя глубокое разочарование все еще отражалось на его лице.
— Мы получим дело из архива. И обязательно что-нибудь придумаем.
— А если нет?! Если в том старом деле не найдется ни одной зацепки?!
— Тогда мы станем расследовать убийство Ядвиги. И если Людвиг окажется виновным и в этом убийстве, отправим его туда, где находится его место по праву — в тюрьму!
— А если нет?! — продолжал кипятиться Марек. — Если по странному стечению обстоятельств Ядвигу убил кто-то другой?!
— Такая вероятность сохраняется, — не стала лукавить я, — но у нас есть веские основания подозревать Людвига. Так что сначала мы все выясним. И только затем будем думать, что делать дальше. Потому как проблемы нужно решать исключительно по мере их поступления.
— Ты, как всегда, права! Но меня очень злит, что дело сильно затягивается.
Все остальное время, что мы провели в пивном ресторанчике, за столом не замолкали разговоры.
Марек окончательно успокоился и оживился. Он с удовольствием поглощал пищу, не забывая повторять, какая отвратительная еда была в тюрьме. И заказывал что-то еще.
Разумеется, мы строили планы и разрабатывали стратегии. Как начать расследование убийства Ядвиги? Чтобы, обладая ограниченными по сравнению с полицейским участком ресурсами, тем не менее опередить стражей закона?
