Высокий и грузный Риктас показательно расправил плечи, угрожающе осклабился и вытащил из-за пояса два рельефных зубчатый меча, затем играючи перебросил их в руках, сделал финт и замер в боевой стойке.
Второй мужчина выглядел почти так же грозно, но имел гораздо менее внушительные размеры. Его тело было защищено лишь нагрудником, созданным из плотных кожаных пластин, которые соединялись узкими скобами. По обнаженным смуглым рукам Оприна заблестели капельки пота, стекая ручейками по точеному рельефу напряженных мышц.
Оприн оценивающим взором окинул врага и качнул головой, будто настроившись на опасный поединок. Затем он бережно освободил свое странное оружие из чехла, притороченного к поясу. Это была двухметровая цепь, один конец которой был скреплен с его доспехом, а на другом же красовалось подобие плоского острия, разглядеть которое мужчина не позволил, быстро вращая металлическую конструкцию над головой.
На арене наступила тишина, в которой отчетливо раздавался только свистящий звук разрезаемого цепью воздуха. Никто не спешил нападать. Оба противника хорошо представляли боевые качества друг друга, хотя никогда не встречались в Гиблом лесу один на один. Риктасы вообще отличаются изрядным дружелюбием и только борьба за собственную жизнь заставит сейчас одного из них биться с воинственным Оприном.
Внимательный наблюдатель смог бы заметить, как поединщики синхронно сделали по глубокому вдоху и мощно выдохнули, словно незримо договариваясь о чем-то, а затем оба резко двинулись в атаку. Риктас уклонился вправо, пытаясь нанести противнику удар в бок, Оприн напротив скользнул по песку влево и тут же выбросил цепь вперед так, что она ударилась об один из мечей соперника.
В это же время Оприн дернул кожаную ленту, скользившую меж звеньев своей цепи — наконечник ее распахнулся подобно ножницам и с мерзким скрежетом оцарапал доспех. Первый боец немедленно дернул рукой, не позволяя цепи убежать далеко, и потянул врага на себя. Оприн спешно обнажил короткий клинок и отразил удар.
У них не было возможности поиграть в церемонии и изучать друг друга, им нужно было сражаться свирепо и в то же время красочно. В этом плане боец с цепью был опытнее своего противника, он уже третий сезон выживал на арене и знал, как устроить эффектное представление на потеху озверевшей толпе.
А потому, ударив ногой в грудь врага, Оприн оперся ступней о его руку, сделал сальто и отлетел в сторону, при этом, приземлившись, снова дернул цепь, освобождая свой металлический «хвост».
Дикий рыцарь подобного маневра явно не ожидал и упустил удачный момент для атаки, но стоило ему опомниться, как враг снова повел себя странно. На ходу раскручивая цепь, Оприн просто отвернулся, размеренно перенося вес с ноги на ногу, словно дразнил его. Но Риктас не поддался на эту уловку, он неторопливо развел мечи, а потом бросился в атаку, буквально нарочно подставляя один из клинков под цепь, чтобы поймать ее, а другой готовясь нанести страшный удар.
Однако ловкий Оприн юркнул под его рукой, буквально повиснув на цепи, намотавшейся на подставленный меч. Прокатившись по песку, он вскочил, развернулся и вырвал оружие из рук врага, но опомниться ему не дал, тут же делая выпад своим коротким клинком и норовя попасть под доспех.
Завершить удар ему не позволили. Зубчатый меч Риктаса с такой силой ударил по маленькому клинку, что тот вылетел из рук Оприна, но гибкий мужчина предусмотрительно отклонился всем корпусом назад и снова бросил вперед свою цепь. Ее острие врезалось противнику в лицо, из сломанного носа Риктаса тотчас хлынула кровь, но свободной рукой воин успел поймать цепь и потянуть на себя, спешно наматывая ее на кулак.
− Сегодня ты сдохнешь, паучье отродье! − шикнул он на Оприна, чувствуя себя дико оскорбленным явной удачливостью соперника.
Но противник без страха двинулся к нему, ослабляя натяжение цепи, а потом поймал ее конец и дернул в сторону, буквально чудом убегая от грозного меча, успевшего только задеть его плечо вскользь.
− Не сегодня, − ответил Оприн, перекрестив два конца цепи, захватывая при этом и руку и шею противника в одну жестокую петлю.
Рыцарь захрипел и дернулся, желая во что бы то ни стало достать соперника мечом, но тяжелый доспех мешал ему, тогда он попытался обернуться всем телом, рискуя сломать собственную руку. Но его беспощадный враг, словно угадывая его намерения, подпрыгнул, уперся ногами в его латы на пояснице, и застыл, словно наездник, держащий поводья.
Риктас взвыл и оступился, став ногой на брошенный короткий клинок Оприна, рукоять под ногой скользнула в сторону, увязая в песке, а он рухнул вперед. Его враг даже не вздрогнул, а только напрягся всем телом, чтобы не потерять позиции, а потом быстро опустился на колени, вонзая острие на своей цепи в основание шеи, между шлемом и доспехом.
"Панцырный" взвыл и повалился на песок, а его шустрый враг стремительно дернул за кожаный шнурок своего хитроумного приспособления. «Ножницы» распахнулись, разрывая кожу и охватывая шею, а потом тут же сомкнулись, перекусывая ее целиком. Большая голова Риктаса словно мяч покатилась по арене, оставляя за собой пятна черной крови.
Зрители раздосадовано взревели, многим из них так и не довелось услышать хруста раздробленных позвонков. Но те дармисы, что ставили на Оприна, бешено ликовали — только что «их боец» смертью врага выкупил свою жизнь до нового представления.
Когда же на арене появилась третья пара, Магрит не сдержала протяжного стона…
Крупный дедул с перебитыми и подвязанными крыльями, в одной лишь набедренной повязке вышел на арену, заметно прихрамывая. Это был высоченный мужчина с великолепно развитой мускулатурой и благородным лицом. Большой удачей было заполучить такого поединщика на арену, и скорее всего клан Дедулов считал своего родича погибшим и утерянным, иначе не избежать войны. Все в Инсектерре знали, насколько дедулы дружны и горой стоят друг за друга. Их свирепая армия могла бы нанести существенный урон Дармаллак, дойди до Старейшин известие, что представитель клана изуродован дармисами и вынужден защищать свою жизнь под улюлюканье зрителей.
Зато противника Дедула на арену отправили откровенным пинком. Мужчина с красноватой кожей и черными узорами на плечах едва не рухнул от удара в спину и болезненно скривился, прижимая к боку какой-то губчатый светло-зеленый лист, явно заменявший ему повязку. Но оказавшись перед дедулом, кормис все-таки выпрямился и с достоинством посмотрел на врага.
У Магрит сжалось сердце. Она снова вскрикнула, узнав раненого Наро — истощенного, с темными полукружьями под глазами, но упрямо стоящего на ногах. На мгновение их взгляды с Магрит пересеклись. Нет, он не будет умолять врагов о пощаде, но попытается как можно дороже продать свою жизнь. На виду у своей отчаявшейся Королевы.
Глава 27. Ярость и вожделение
На этот раз поединщикам не выдали никакого оружия, но это только усложняло ситуацию. Атлетически сложенный кормис с раной в боку против крепкого крылатого мужчины с раздробленной коленной чашечкой. Дедул почти на голову возвышался над коренастым Добытчиком, но оба мужчины были достаточно опытные взрослые бойцы. Медленно сойдясь, они будто решили перекинуться парой слов перед смертельной схваткой. Коротко поклонившись, первым заговорил Дедул:
